You get ideas when you ask yourself simple questions. The most important of the questions is just, What if...?
(What if you woke up with wings? What if your sister turned into a mouse? What if you all found out that your teacher was planning to eat one of you at the end of term - but you didn't know who?)
Another important question is, If only...
(If only real life was like it is in Hollywood musicals. If only I could shrink myself small as a button. If only a ghost would do my homework.)
And then there are the others: I wonder... ('I wonder what she does when she's alone...') and If This Goes On... ('If this goes on telephones are going to start talking to each other, and cut out the middleman...') and Wouldn't it be interesting if... ('Wouldn't it be interesting if the world used to be ruled by cats?')...
Those questions, and others like them, and the questions they, in their turn, pose ('Well, if cats used to rule the world, why don't they any more? And how do they feel about that?') are one of the places ideas come from.
An idea doesn't have to be a plot notion, just a place to begin creating. Plots often generate themselves when one begins to ask oneself questions about whatever the starting point is.

And I'm trying to figure out for myself, suddenly spending several months just figuring out, what are the rules of comedy? What are the rules of horror? What do people get in comedy? Eventually I decided that in comedy, people get what they need. And in horror, people get what they deserve.

My idea of hell is a blank sheet of paper. Or a blank screen. And me, staring at it, unable to think of a single thing worth saying, a single character that people could believe in, a single story that hasn't been told before.
Staring at a blank sheet of paper.
Forever.

You must accept the reality of other people. You think that reality is up for negotiation, that we think it’s whatever you say it is. You must accept that we are as real as you are; you must accept that you are not God.

It is impossible to live without failing at something, unless you live so cautiously that you might as well not lived at all. In which case, you’ve failed by default.

Choice was dangerous: you had to forgo all other possibilities when you chose.

It was strange how your brain could know what your heart refused to accept.

It was so good to be held. If only their relationship could be distilled into simple, wordless gestures of comfort. Why had humans ever learned to talk?

The difficult thing, the glorious thing, was to be who you really were, even if that person was cruel or dangerous, particularly if cruel and dangerous. There was courage in not distinguishing the animal you happened to be. On the other hand, you had to avoid pretending to be more of an animal than you were: take that path, start exaggerating or faking and you became just another Cubby, just as much of a liar, a hypocrite.

She remembered telling a sturdy little girl in guidance that looks did not matter, that personality was much more important. What rubbish we tell children.

«Салат из обидчивых мальчиков и девочек».
Трёх очень обиженных мальчиков и четырёх ещё сильнее обиженных девочек облить холодной водой, нарезать тонкими ломтиками лук и сыпать его на головы всем обиженным, пока они не обидятся окончательно. Готовый салат можно украсить сверху крупной сердитой девочкой.

Бывает такое дремотное состояние между сном и бодрствованием, когда вы лежите с полузакрытыми глазами и наполовину сознаете все, что происходит вокруг, и однако вам за пять минут может привидеться больше, чем за пять ночей, хотя бы вы их и провели с плотно закрытыми глазами и ваши чувства были погружены в глубокий сон.

Так влияют наши собственные мысли даже на внешний вид предметов. Люди, взирающие на природу и своих ближних и утверждающие, что все хмуро и мрачно, — правы; но темные тона являются отражением их собственных затуманенных желчью глаз и сердец. В действительности же краски нежны и требуют более ясного зрения.

Нет раскаяния более жестокого, чем раскаяние бесполезное...

В женщине взбешенной, особенно если к другим ее неукротимым страстям присоединяются безрассудство и отчаяние, есть нечто такое, с чем мало кто из мужчин хотел бы столкнуться.

Право же, каждому из нас дано очень много, и нам есть за что быть благодарными. Очень много, только мы этого не понимаем. Увы!

Все дожди, какие когда-либо выпали или выпадут, не могут угасить того адского пламени, которое иной человек носит в себе.

Наш мир — мир разочарований, и нередко разочарований в тех надеждах, какие мы больше всего лелеем, и в надеждах, которые делают великую честь нашей природе.

Жизнь, даже если ты ее отвергаешь, даже если пренебрегаешь ею, всегда оказывается сильней тебя. Она сильней всего. Люди возвращались из лагерей и заводили детей. Мужчины и женщины, которых жестоко пытали, которые видели, как умирают их близкие, как горят их дома, снова бежали за автобусом, обсуждали прогноз погоды и выдавали замуж дочерей. Это невероятно, но это так. Жизнь сильней всего.
- Анна Гавальда
"Я её любил. Я его любила"