Голова раскалывалась на несколько частей, саднило в правой руке, а и без того нерабочая нога изрядно ныла – так, словно по ней прошелся великан. Отвратительный запах сырости и плесени закрадывался в ноздри, и Карадок то и дело морщился, чувствуя подкатывающую к горлу рвоту. Хотелось встать, но сил не было, к тому же казалось, будто тело приковано к полу. Благо это была лишь иллюзия, остаточное явление после недолгого обморока, от которого пожилые люди отходят ой как не просто – и Док не был исключением.
    В голове, помимо тупой боли, вертелась куча мыслей и вопросов. Во-первых, где он? Ответ заключал в себе некоторые трудности, ведь вокруг было темно, глаза к такому привыкали долго. Единственное, что понял Дирборн по еле различимым голосам: он здесь не один. Или же ему так сильно попало по голове, что он начал слышать что-то, чего на самом деле нет. Рукой старик попытался нащупать хотя бы мантию или ботинок того, кто мог находиться рядом, и наткнулся за чью-то руку. Да, он действительно здесь не один.
    Во-вторых, мозг Дока никак не мог восстановить события до обморока, по крайней мере, не моментально. Он попытался вспомнить, как оказался в этом месте, при каких обстоятельствах. Правда, не сложно было догадаться, что он здесь был далеко не по своей воле.
– Мерлиновы кальсоны! – сдавленно и хрипло выругался Карадок, наконец отыскав наощупь свою трость. Опершись ею о скрипящий пол, Док неуклюже привстал, а потом выпрямился, тяжело и громко вздохнув. Успев пожалеть об этом – перед глазами потемнело, начало мерцать – старик попытался найти место, на которое можно было бы опустить свое бренное тело. Позади Дока стоял какой-то ящик, пыльный, но хотя бы не такой сырой и холодный, как пол. Опустившись на кажущийся не слишком надежным, но за неимением альтернативы лучшим из возможных мест для сидения предмет, Дирборн вновь устало вздохнул. И предпринял попытку вспомнить, а какого Мерлина он здесь делает?

    Был обычный рабочий день в Министерстве, он спокойно перебирал бумаги, перечитывал и правил свои труды, отбирая те, которые уже можно было отправить на печать. Руки дрожали от усталости: прошлая ночь не задалась, все попытки уснуть были напрасны, даже настойка пустырника не помогла. Док выглядел не просто уставшим или не выспавшимся – он был похож на труп.
    Он категорически не мог вспомнить, в какой момент что-то пошло не так – толи когда он направился в сторону уборной, толи когда собирался зайти к начальнику отдела. Разум отказывался воспроизводить эти воспоминания. А вот что было после… Карадока ослепила яркая вспышка, заставляя на несколько мгновений ослепнуть, а потом его куда-то потащили, с такой остервенелой силой, что сопротивляться этому не было абсолютно никакой возможности. Все происходило быстро, сумбурно. Перед глазами мерцали серебряные маски, снопы искр, черные мантии. Он помнит только, как сильно сжал свою трость, как из его внутреннего кармана тут же выудили палочку – бесцеремонно и так знакомо, отчего осознание всей серьезности ситуации пришло моментально, как только чужие руки грубо ударили по ребрам – и как рукоять трости начала практически гореть.

    Сидя на ящике, Карадок приблизил свою ладонь к лицу, чтобы рассмотреть повреждения. Рука саднила вовсе не из-за травмы, а потому, что рукоять трости сильно обожгла ладонь – до такой степени, что на ней появились пузырьки с жидким содержимым. Не самое страшное, конечно, потому что после падения гораздо сильнее болели голова и нога, а на мелочи вроде порезов и обычных ссадин Док уже давно перестал обращать внимание. А нога ведь болела постоянно.
    Картина, пусть и не полная, сложилась в голове как по нотам: Пожиратели проникли в Министерство и взяли пленных. Было интересно, кого именно они прихватили в качестве трофеев, но в кромешной тьме, к которой глаза никак не хотели привыкать, было сложно разглядеть хоть чье-нибудь лицо.
– Представьтесь же, братья по несчастью, – кажущийся веселым и беззаботным тон, совершенно не подходящий к сложившейся ситуации, на самом деле был сарказмом, от которого Док не отказывался никогда. Пусть все считают, что он просто-напросто полоумный старик, которого занесло сюда совершенно случайно.

Отредактировано Caradoc O. Dearborn (2014-10-22 22:13:21)

Странное ощущение покалывания. Части разума будто бы разбросало в разные углы, а затем один большой пылающий и жестокий огонь заставил её утонуть. Утонуть в темноте, но к счастью ненадолго. Чьи-то чужие голоса заставили очнуться, глаза слипались, голова немного болела, ноги не хотели идти, да и вообще не хотелось выходить из полу-лежачего состояния. Противное чувство, будто что-то тянется через всё тело, проходит от самой макушки и касается стоп.
Вздох - глаза закрываются. Выдох - открываются. Не было никакой разницы, сначала нужно было привыкнуть к темноте, которая таила в себе чьи-то незнакомые голоса.
Кто? Зачем? Фрея даже не смогла вспомнить, где именно находилась в последний момент. Огромная зала, высокие колонны, а затем яркие вспышки. Они забирались всех, кого увидят? А может это просто какой-то розыгрыш? Как тогда, в детстве, в школе, когда однокурсники устроили ночь в одном из тёмных классов в стенах Хогвартса.
Фрея начала заниматься самокопанием. Пыталась вспомнить хотя бы тех людей, которые направили палочки в её сторону. Конечно же самое ожидаемое - противники Ордена Феникса. А то место? Министерство Магии? Уже даже не имело значение, почему она пошла туда. Может, хотела увидеть кого-то или правда случилось что-то серьезное.
Казалось, что пара последних дней пропали из её головы. Стоит напрячься ещё немного и Лу окончательно потухнет. Нужно осмотреться и выяснить, что за люди находятся вокруг неё.
Лишь тонкие очертание, голоса пока звучали только мужские. Но кажется, что людей здесь не особо много.
- Кто здесь?
Видимо, что большинство могут находиться в неведении. Это ведь, наверняка, такие же невинные люди, как и она? А может быть здесь есть кто-нибудь из Ордена, тот кого она хотя бы немного знает? Но скорее это наоборот немного усугубило бы ситуацию, не хочется видеть родные лица, попавшие в лапы врагов.
- Представьтесь же, братья по несчастью.
- Фрея. Фрея Лу. Кто-нибудь знает, что это за место? Кто-нибудь... Ну... Выходил за ту дверь, да?
Большая, железная, угрожающая. И явно не реагирующая на заклинания. И даже вряд ли сработает её собственный скелетный ключ, который подходит к любым дверям. Девушка лежала почти рядом с ней, но чтобы лучше рассмотреть её, пришлось приподняться на ноги. Лу пошатнулась, потому что голова начала резко кружится, и оперлась рукой о стену.
Больно. Всё тело ныло и не хотелось делать ни единого движения. Что странно - на двери, кажется, не было ни единого замочка. В сердце ёкнула отчаянность, но ещё блестела надежда. Не может существовать места, откуда нельзя выбраться.
- Кто-нибудь знает, как давно мы здесь находимся?
На самом деле, вопрос о том, выходил ли кто-либо за ту самую дверь, немного настораживал Фрею, и она решила как можно быстрее задать другой. Что происходит, что находится за ней? Неужели кого-то пытают, стараются что-то выпросить, узнать? А может всё не так уж и страшно?
Но как ни странно, девушка этого особо не пугалась. На вид она всегда была слишком хрупкой, с удивительно тонкой душевной организацией, но когда дело доходило до ненавистной всем политической ситуаций в волшебной Британии, она становилась твердой и немного хладнокровной.
Глаза уже окончательно привыкли к темноте, Фрея старалась оглядеть каждого из пребывающих с ней в одной комнате. Точнее было бы сказать, в подвале. Кусая губы и массируя виски, девушка пыталась сосредоточиться. Звон, сумасшедшее сердцебиение, волнение. Было трудно понять в чем дело, все мысли постепенно перемешивались.
Она чувствовала, что настало время проснуться. Она чувствовала, что настало время думать как отсюда выбраться. Главное ведь не впадать в панику, да?

Hey, brother, do you still believe in one another?
Hey, sister, do you still believe in love, I wonder?
Oh, if the sky comes falling down
For you, there’s nothing in this world I wouldn’t do.

Фабиан застонал. Всё тело ломило, голова гудела, как будто они всё-таки сыграли с Гидом в "догони меня кирпич" и водил не он. Организм вообще объявил бунт и вместо того, чтобы помочь своему хозяину прийти в себя, он решал чего же он хочет больше: освободиться от якобы лишней сугубо по его мнению еды или вернуться в бессознательное состояние. Оба варианта юношу абсолютно не устраивали, но противопоставить желаниям собственного тела ему было нечего, его максимум был - оставаться неподвижным - так он хотя бы не усугублял ситуацию. Аврор лежал на полу, скорчившись, в позе приближённой к позе эмбриона, но гораздо менее удобной; лицом он утыкался в собственную руку, которую уже неприятно покалывало. Честно говоря, юноша слабо понимал, где он, что он, почему, зачем и как. - Фаб, Фабиан! Пруэтт поморщился и попытался уклониться от надоедливого шепотка и попыток его растормошить. Ещё не пришедший в себя мозг дал неверную подсказку и Пруэтт совершенно невпопад ответил брату, проявившему верх своей заботливости, абсолютно нелогичной фразой, которую использовал ещё во времена Хогвартса. - Молли, отстань, мне ко второй. Фабиан говорил хрипло, тихо, не осознавая, что он говорит и кому. Решив, что он оправдан в глазах будителя, юноша не слишком-то ловко перевернулся на спину, ударившись при этом коленкой, и, открыв глаза, уставился в потолок. Его окружала темнота, постепенно обретающая какие-то очертания.
Воспоминания, которые Фабиан, безусловно, искал где-то внутри себя, настигли аврора внезапно, оглушая и не давая опомниться. Юноша застонал и закрыл лицо руками в попытке спрятаться от неприглядной реальности - минутная слабость. Вспышки, заклинания, жертвы, пожиратели, министерство, миссис Бэгнольд, крики, люди, события... Пруэтт застонал во второй раз. Самым неприятным оказалось воспоминание о том как он открывал камины. Всё бы ничего, но среди пленников пожирателей ему привиделся брат, сердце пропустило два удара и дальше всё произошло как будто вне зависимости от желаний самого Фабиана, впрочем и не вопреки им. Осознав, что это и правда мог быть его брат, хоть тот и считался за "мозг" в их паре, но в случае опасности у него обычно включался режим "герой" и Гид вёл себя не лучше самого Фаба. Так что Пруэтт просто не мог ни броситься следом за любителями пребывать инкогнито на любом мероприятии, если не ради брата, то ради пленников, в конце концов, аврор он или где?! На что он надеялся, о чём думал, что ожидал - он и сам не знал. Было очевидно, что встретят его не хлебом и солью, а скорее авадой в лоб. Впрочем, ему повезло, и вместо авады он получил в лоб парочку оглушающих заклинаний и судя по ноющим рёбрам - ботинком по ним же. Почему всегда рёбра? Пруэтт раскинул руки и открыв рот шумно вдохнул в себя воздух, не испытывая при этом никакого облегчения, скорее боль и страдания. Да и воздух был так себе - затхлый, влажный, пыльный. Явно не курорт пять звёзд.
- Кто здесь? Пруэтт, уже было собравшийся с духом, чтобы встать, зажал уши в ответ на чей-то вопль и наконец-то осознал, что гудит не что-то рядом с ним, а его голова. И вот этот крик был последней каплей, больше он не мог страдать молча. - Эй! Ты тут не один, парень. Будь добр, перестань вопить как мандрагора! Пруэтт было хотел добавить ещё парочку крепких словечек, заимствованных у старших коллег, но воздержался, решив, что если здесь есть этот любитель покричать, то кто обещал, что здесь нет дам? Или детей? Кто здесь вообще есть?! Фабиан сел рывком, замер, пережидая темноту в глазах, опёрся руками о пол и медленно встал на ноги, слегка пошатнувшись в конце. Глаза кое-как привыкли к темноте и стали что-то различать, впрочем, толку от этого было мало. Силуэты, силуэты, силуэты. Хотя, конечно, тот факт, что они находятся где-то в помещении, в котором вроде бы нет никаких явных угроз для жизни - хорошая новость. Пруэтт поморщился, уже подозрительно привычным жестом обхватывая себя поперёк ноющих рёбер.
– Представьтесь же, братья по несчастью Пруэтт слепо уставился на пожилого мужчину, восседающего на ящиках. На самом деле  Фабиан видел только силуэт мужчины, сидящего на ящиках, но ориентируясь по голосу, который к собственному удивлению, узнал, смог представить себе Карадока - товарища по Ордену. Его вопрос он невежливо проигнорировал, решив, что чуть-чуть анонимности никому и никогда не мешало, кинул ещё один гневный взгляд предположительно в сторону любителя поорать и без всякой надежды, отнимая руку от собственного тела с сожалением, похлопал себя по карманам и рукам в поисках, если не палочки, которой, конечно же, не было, то хотя бы какого-нибудь случайного артефакта. Пусто. Кто бы сомневался.
А вот следующий голос, в буквальном смысле слова, заставил Фабиана двигаться в сторону его хозяина. Юноша всё не мог решить: врезать Гидеону за то, что вляпался, даже будучи не аврором, или обнять и разрыдаться на плече, потому что жив. Хотя рыдать - это он, конечно, преувеличил. - Так приятно встретить тебя, брат. Лучше то место нам было не найти, да? Фабиан скорчил рожу, неважно, что её Гид мог и не увидеть, важно, что она была гениальна, и хлопнул его по плечу, некрепко сжав его прежде чем убрать руку. Он нуждался в подтверждении реальности брата. В их время, знаете ли, родных и любимых не хочется ни отпускать от себя, ни встречать лишний раз - особенно в таких ситуациях. Мысль о том, чтобы привалиться к стеночке рядом с братом его, конечно, грела, но Пруэтт-младший подумал, что потом ни за что не встанет и в результате остался на ногах. Карадоку юноша кивнул и тоже протянул руку, последовав примеру старшего брата. Ну хоть какая-то от него польза! - Просто вечер встреч какой-то, не находите? Пруэтт кивнул товарищу по Ордену и сморщился, как будто съел лимон, услышав женский голос. Всё происходящее вокруг напоминало ему фарс. Он всё ждал момента, когда в комнату войдёт Моллс с пирогом и крикнет: "Сюрприз!", но этого, конечно, не произошло. Только Молли здесь и не хватало! - Предполагаю, что это комната. Скорее всего какой-нибудь подвал. Пруэтт повернул голову в сторону двери, из-под который сочился слабый свет, являвшийся кстати единственным источником этого самого света. Выглядела она крепкой, даже слишком. Такую плечом не выбьешь. Фаб потёр лоб. Честно говоря, вот уж кого он надеялся не встречать в таких злачных местах, так это Лу. Компания хоть вешайся. Нет, Пруэтт был бы рад каждому из узнанных им людей, если бы не обстоятельства. А в силу тех самых обстоятельств, прямо сейчас он был раздосадован, и пока не нашёл в себе сил не наорать на Фрею за то, что она здесь, а сказать что-нибудь ободряющее, поэтому решил ответить на вопросы банальными ответами - чтобы сказать хоть что-то.
- Эй, мозговитый ты наш, жив? Кости целы? Как-то побито выглядишь. Фабиан беззастенчиво разглядывал брата, силясь различить хоть что-нибудь в потёмках, и говорил непривычно тихо. Видно было, конечно, мало, но Пруэтт всегда отличался хорошим воображением: ему хватило парочки кровоподтёков, чтобы догадаться, что братцу досталось больше, чем ему. И это его.. огорчало? Аврор вполне закономерно считал, что на его месте должен быть он. Потому что аврор. Потому что не спасли, не защитили, потому что все эти люди вокруг него здесь и по его вине тоже. Это не комплекс героя - это издержки профессии. И даже несмотря на то, что Гид никогда не был слаб ни духом, ни телом и не нуждался в опёке, как и сам Фабиан, неприятный комок в горле встал, и руки непроизвольно сжались в кулаки. Пруэтт сейчас бы многое отдал за палочку и возможность оглушить, ранить, лишить возможности вредить каждого из пожирателей.
Фабиан с натугой отлепился от стены, нагнулся к брату и шепнул, так чтобы его мог слышать он, ну и ещё разве что Карадок, от которого ожидать паники не приходилось. - Был там? Худо? Пруэтт не дурак. Он не ждал подробного рассказа, не ждал слёз, жалоб, не ждал слов. Ждал кивка или покачивания головы - ему бы хватило. Они не умели читать мысли друг друга, но умели угадывать. Впрочем, ответ ничего бы не изменил. Фабиан выпрямился, бросив ещё один настороженный взгляд на брата, осмотрел комнату и достаточно громко, чтобы его мог слышать каждый, задал несколько вопросов в массы. - Есть раненные? Дети? Беременные? Пруэтт был знаком с оказанием первой помощи, причём в силу своей нередкой заинтересованности в странных темах, знал даже чуточку про маггловские способы лечения. Он не был уверен, что смог бы помочь. Но в случае утвердительного ответа на каждый из вопросов, он бы был в курсе, что и такие среди них есть. И ему было бы проще ориентироваться на местности. - Внимательно осмотритесь вокруг себя. Проверьте каждого человека, находящегося бессознательном состоянии. Заодно проверьте не осталось ли у вас каких-либо артефактов или, чем Мерлин не шутит, палочки. Постарайтесь сохранять спокойствие и не повышайте голос. Не стоит привлекать к себе внимание. Пруэтт говорил негромко, уверенно, медленно и с расстановкой. Он чувствовал ответственность за всех этих людей. Он не понимал толком, сколько их здесь, нуждался в палочке, помощи и спокойствии со стороны мирных граждан. Ему было страшно. Скорее всего не меньше, чем всем остальным, но внешне он был спокоен и только подрагивающие пальцы рук выдавали его с головой, но кто мог заметить такую мелочь кроме Гидеона? Разве что Фрея. Но он всё равно, вопреки собственному страху, был собран и готов действовать. - Наверное, вам любопытно, кто здесь раскомандовался? Спешу представиться, Фабиан,- Пруэтт хотел было назвать свою фамилию, но вовремя прикусил язык и решил, что это лишняя информация, так же как и его профессия. - Я так понимаю, что нас здесь больше чем четыре человека. Все кто в сознании, будьте добры, отзовитесь. Нет ли среди нас колдомедиков? Если у вас остались какие-то воспоминания о кхм произошедшем, которые могли бы нам как-то помочь, поделитесь ими. Пруэтт кивнул сам себе, решив, что на сегодня с него хватит обязанностей главнокомандующего, и прошёл к Фрее, возле которой не преминул присесть, упираясь руками в пол и ощущая насколько он на самом деле слаб, по сравнению со вчерашним днём. Или позавчерашним? - Надеюсь, ты цела? Фабиан почесал в затылке, который тоже, кстати, саднило. - Помоги мне - покажи недюжинное спокойствие. Ты справишься. Мы отсюда обязательно выберемся. Пруэтт поймал руку девушки, легонько сжал её в ободряющем жесте, но сидеть рядом не остался. Он не мог бездействовать; его бесило, что он не может ничего сделать. Его убивало, что вот она Фрея в одном с ним помещении, что вот он Гидеон, избитый, измученный, сидящий возле стены... и вот он. Аврор, который ничего не может. Пруэтт встал и сделал шаг к двери, приблизившись к ней вплотную. Было у него дурацкое жаление ударить по ней. Пнуть от души, а что? Вдруг откроется. К счастью, от столь необдуманного и по-мальчишески глупого действия его удержала мысль о том, что шуметь - плохая идея. Кто знает, что с ними планировали сделать пожиратели? Быть может им больше нравится мучить и убивать людей в сознании, чем без него.
Пруэтт оказался на расстоянии нескольких десятков сантиметров от массивного сооружения. Юноша прижался к двери ухом, надеясь что-нибудь услышать. Дверь была холодная, шероховатая и отказывалась пропускать сквозь себя голоса. Раздосадованный Фабиан развернулся и прижался к ней спиной, сжимая руки в кулаки, напряжённый как струна, готовый в любой момент куда-нибудь прыгнуть, кого-нибудь атаковать или защитить, но не имеющий такой возможности.

Отредактировано Fabian Prewett (2014-10-30 01:16:47)

Мистер Эбенизер Дуэйн Вуд был отправлен в Министерство по делам собственного отдела. В его кейсе были важные документы, которые следовало передать чиновникам. В основном - запросы по заёмщикам. И, разумеется, следовало забрать ответы на предыдущие запросы. Разумеется, всё это даже не подразумевала должность начальника отдела, но их маленький и кредитный только-только становился на ноги. и из двух сотрудниц-куриц, находившихся в подчинении у Эбенизера, одна умудрилась уйти в декрет. Вот так вот: один день она есть, а на следующий - уже нет. Миссис Эверхарт, типичная женщина среднего возраста, была годна только на то, чтобы заполнять бумажки, так что Вуд, взвесив все “за” и “против” решил, что в Министерство будет лучше отправиться собственнолично. В конце концов, если хочешь сделать что-то хорошо - сделай это сам.
Хороший январский день был приятнее, чем кабинет, в котором Эбенизер терпел общество миссис Эверхарт, жаждавшей рассказывать о своих внуках и внучках. Мистера Вуда, чей маленький сын не так давно ещё тянул в рот, что ни попадя и спал в пелёнках, подобные темы никоим образом не вдохновляли, и он находил некоторое спасение в небольшой прогулке. Где-то впереди, у самого выхода из Косого он заметил рыжеволосую незнакомку, и хоть это была вовсе не Дейдре, волшебник задумался о своей восхитительной любовнице и с этими мыслями он добрался аккурат до министерского входа для посетителей, который выглядел, словно обычная телефонная будка. Мужчина проделал все необходимые манипуляции и погрузился под землю, где и располагалось непосредственно Министерство магии, где его ожидал уже охранник, проверяющий волшебные палочки.
Мистер Вуд не слишком быстро разобрался с собственными делами, поскольку оказался четвёртым в очереди. Какая-то старушка, сидящая за ним, пыталась рассказать Эбенизеру о своих ядовитых одуванчика. Свободная от голоса разума волшебница рассказывала банковскому работнику о своих ядовитых одуванчиках. В частности Вуд - и он уже успел подумать, что, естественно, не пережил бы сегодняшнего дня без этих знаний - узнал о том, что её пригласили в Министерство по поводу её удивительных цветов. Дескать. она была виновата в том, что какой-то мальчишка сорвал её детище и почил с миром, а ведь она никому не предлагала собирать цветы на своей территории - так и надо этим сорванцам, поделом будет. Вуд только сонно кивал, посматривая на часы и мысленно умоляя забрать его отсюда. Именно за это он любил Дейдре, она никогда не мучила его совершенно тупыми историями о собственной жизни, вроде тех, где засорился унитаз или камин забарахлил. Истории, в которых не было никакого смысла, и тем не менее их постоянно рассказывали люди, которым было всё равно, слушают ли их на самом деле, людям, которые никогда не слушали и тут же забывали. Хотя Ву успел даже сунуть опешившей женщине рекламу кредитного отдела, бессовестно обозвав собеседницу селекционером. Старушка это слово не поняла, но рекламкой заинтересовалась, даже отвлеклась от нужных разговоров, оставив Эбенизера наедине с мыслями о магических контрактах, которые он всё хотел использовать для заключения договоров с заёмщиками, но никак не могу убедить Министерство в своих добрый намерениях. Так или иначе, в заветный кабинет мистер Вуд попал только через час, и ему потребовалось всего десять минут, чтобы решить все свои вопросы. Он бы уложился в необходимый срок и даже успел бы выпить чашечку кофе, если бы не случилось непредвиденное. Он оказался в атриуме в тот самый момент, когда Пожиратели уже начали активные действия, а авроры ещё не успели сориентироваться в сложившейся обстановке.. Будучи волшебником, не слишком ладившим с боевыми заклятьями, Вуд предпочёл скрыться где-то в сторонке, как и подобало людям умным, которым, к сожалению, не светило оказаться эвакуированными - между ним и лифтами была битва. Эбенизер был уверен, что опасность миновала, когда его вдруг совершенно бесцеремонно разлучили с портфелем и потащили в сторону каминов. После того,к ак этим варварским и нечистоплотным способом его куда-то доставили, костюм стал выглядеть значительно хуже, словно бы его обладатель не провёл утро с утюжащими заклинаниями. Измазанный в саже, , лишенный документов, он уже не знал, чего ждать дальше. однако. едва попытался дёрнуться, был тут же безжалостно оглушен и медленно стёк на пол.

***

Голоса звучали отдалённо и глухо, как будто Эбенизер слышал их, находясь под водой. Всё тело ныло, каждой косточкой чувствовалась острая безысходность. Волшебник даже первые мгновения не находил в себе сил, чтобы пошевелиться. Он лежал, слушая крики и пытаясь понять. действительно ли это всё происходит. Нет, он отнюдь не баловал себя заблуждениями на тему того, что, быть может. происходящее всего лишь сон. его больше беспокоило. жив ли он до сего момента, и не покинет ли его душа тело в ближайшие несколько минут. Однако, через некоторое время волшебник ощутил,к ак будто он вновь возвращается в себя. Тело постепенно оживало, сначала глаза и пальцы рук, потом локти и колени, и так пока всё полностью не заныло, сообщая о своём исключительном желании жить. Слабые шевеления мистера Вуда на первых порах можно было бы принять за шебуршание мышей, но постепенно они становились всё более масштабными, и в природе этих шорохов уже не оставалось сомнений. Он смог сесть, и посчитал это своей личной победой, впрочем, до самого нормального состояния было ещё далеко. Мистер Вуд держался всегда в стороне от политики. и именно по этой причине он никогда не рассматривал даже факта попадания в подобную ситуацию. А теперь вот он: в плену, волшебник без волшебной палочки. Повод для чьих-то предосудительных шуток, а ведь он мог бы быть одним из тех, кто бросит своё презрительное “сами виноваты, не надо было лезть, куда не следует” где-нибудь в баре за стаканом огневиски с друзьями. Возможность вновь оказаться в каком-нибудь злачном заведении с Каффом и Голдом стремилась к нулю, но до паники было ещё далеко. Поддаваться эмоциям и заглушать голос разума - не самая лучшая идея, именно так рассудил Вуд, прежде чем подать голос.
- А вы с какой целью интересуетесь? Что же касается времени… у меня были часы, но в такой темноте я едва ли что-то увижу, - его тихие, вкрадчивые интонации звучали совсем не так, как должен был звучать голос пленника. Волшебники, отозвавшиеся ранее, были наигранно бодры или перепуганы, но Вуд, он умел управлять собой и собственными чувствами, и он не планировал переживать за собственную жизнь излишне сильно, пока не станет предельно понятно, что живым им отсюда не выбраться. Всегда есть шанс. всегда есть самая малая возможность на победу. Он слизеринец. он не привык сдаваться, а в его запасниках всегда было предостаточно хитростей, которыми можно воспользоваться. он ощупал пол вокруг себя и обнаружил неожиданную находку.
- Рядом со мной человек, без сознания. Полагаю, что живой, - его рука двинулась в сторону и угодила на что-то очень мягкое и приятное на ощупь, интонация Вуда изменилась, став несколько многозначительной, - женщина…

Как сперва ему и показалось, в таинственном сыром помещении было несколько человек, явно также не понимающих, каким образом они здесь оказались. Однако чем бы криминальным МакМанусу не приходилось заниматься в своей жизни, просыпаться в темном подвале с кучей таких же явных пленников, ему раньше как-то не доводилось. В отличие от остальных, что шустро поднялись на ноги и излучали-таки показательное и даже примерное спокойствие. А их монологи и вовсе создавали впечатление, будто двое старых друзей встретились в уютном французском кафе за чашкой кофе с ванилью. Квакернаат поморщился. Командиров он не любил – ему вполне хватало вратаря Торнадос и капитана. Так и подмывало спросить, кто среди собравшихся самый умный, однако от этой идеи Квакернаат быстро отказался: в опасных ситуациях лучше молчать, а не бежать за съехавшей крышей. Фабиан. Ага, самый умный – и спрашивать-то не пришлось.
- Квакернаат МакМанус, - нехотя откликнулся он, нисколько не желая принимать участие в разговорах. Отчего-то он был уверен, что его даже никто не услышал.
Пока командир решал что делать и раздавал указания, осматривая сырой подвал, МакМанус сделал пару шагов назад, уходя в темный угол помещения и с безопасного расстояния пытался разглядеть собравшихся. Он никому не доверял. В особенности этим двоим, что явно друг друга знали. Старика они знали тоже, ровно как и девушку. И еще один их тоже всех знает. Черт возьми, мерлинова борода, будь она проклята, гриндилоу ему в компот, да они все друг с другом знакомы. Что. Здесь. Делает. Квак? Очевидно, что остальные прибыли из одного и того же места и явно были готовы к чему-то подобному, раз практически не выразили никакого удивления. Мысль о том, что его прихватили и доставили сюда по ошибке, сбивала с толку. Кто их сюда запер, а главное для чего? Квакернаат – простой ловец команды Торнадос, чем он может быть полезен? Или это действительно простая ошибка? Тогда это очень обидная и возмутительная ошибка.
А вот к двери лучше не подходить – пронеслось задней мыслью в голове у Квакернаата, когда он заметил, что тот самый некий Фабиан в попытке разгадать загадку помещения, в котором их заперли, приник к двери. Он явно пытался что-то расслышать, но в бессилии развернулся и прислонился к двери спиной. В этот самый момент дверь с треском открылась, с силой отталкивая любопытного незнакомца в сторону. В помещение вошли двое: от неожиданности и испуга МакМанус машинально прижался спиной к холодной стене, будто желая в ней спрятаться, раствориться, исчезнуть. Сердце отчаянно билось: Квакернаату действительно никогда не приходилось влипать во что-то настолько серьезное. Да, с ним часто приключались разного рода неприятности, в особенности если рядом был старший братец Томми. Но это было как-то уже слишком, понимая, что не знаешь даже, в чем можешь быть уличен, чем можешь быть полезен или в чем провинился. Он же просто ловец, что он, черт возьми, тут делает?
Люди были в характерных для Пожирателей смерти масках. МакМанус так и прирос ногами к каменному полу, не в силах пошевелиться от страха. Его охватила едва ли не паника, когда двое в масках направились в его сторону, хватая под руки и выводя наружу. Квак только и успел пискнуть что-то вроде «Нет!», как его тут же уволокли, не успел он и вздоха сделать.

Сколько времени прошло с того момента, как его забрали, парень не знал. Когда же его втолкнули обратно в сырой темный подвал, МакМанус споткнулся и едва не приземлился на кого-то из пленных, вовремя успев схватиться рукой за один из ящиков, что были нагромождены в подвале. Лицо было разбито, щеку саднило, а под ребрами что-то здорово давило – Квакернаат держался руками за грудь, боясь делать глубокий вдох. Его била мелкая дрожь, а мысли перепутались так, что обдумывать случившееся там, за дверью, он будет еще очень долго.

Wake up, wake up, wake up
And we will never lose
Wake up, wake up, wake up
It's time to make a move
Wake up, wake up, wake up
And we will never lose
Wake up, wake up, wake up
It's time to make a move

Пруэтт, подпирающий собой дверь, сам не зная зачем он это делает, и подозрительно молчаливый, смотрел вперёд себя, отмечая каждый шорох, шевеление теней в пространстве комнаты, чьи размеры, надо отметить, были не слишком впечатляющими. Люди не слишком то хотели идти на контакт - оно и понятно, с чего бы? Во-первых, нормальные люди реагируют на подобные ситуации прямо как парень, которого рыжий не слишком-то вежливо заткнул. Во-вторых, с чего бы им верить непонятному парню, решившему раздавать ценные указания и сказавшему только имя, чьё лицо даже нельзя разглядеть? Не с чего. Фабиан прекрасно это понимал. И как человек, а не как аврор, он вполне осознавал растерянность мирных граждан. И всё-таки его бесила их вялость, страх. Хотя больше всего его бесила его собственная беспомощность и дрожащие вспотевшие руки, выдающие его с головой. Аврор Пруэтт изволит трусить! Да только не за себя, почему-то про смерть, инвалидность и прочие последствия его службы, Фабс умудрялся думать только лёжа на койке и глядя на больничный потолок, во всё остальное время его большее рыжее сердце истекало кровью по другим. Как по знакомым, так и по незнакомым. Он так и не дождался ответа от Фреи и теперь не понимал: в порядке ли она? Стоит с ней заговорить ещё раз или нет? Что ему вообще делать? Как вести сбея по отношению к ней? Или, вон, сидит Гид, опирающийся на ящики. Может ну его, это лидерство? Может быть лучше побыть братом, опорой для родного человека, чем предводителем жалкой кучки подобия воинов? Что ему нужнее? А что нужнее миру? И нет, он бы никогда не думал в подобном ключе про брата, он считал его сильным человеком, своей опрой, тем кто вытащит если не за руку из пропасти, то за шкирятник, свесившись чуть меньше чем полностью над зияющей пустотой. Просто сегодня он был избит, покалечен и, кажется, только кажется, но Пруэтт верил своему дурацкому мудрому сердцу, даже шестерёнки в его голове были сегодня подозрительно тихи и медленны. И вот что прикажете делать? Станцевать лязгинку возле двери? Поплакать? От этого говорят бывает легче, да и полезно, санузла в помещении явно не подразумевалось. Пруэтт нахмурился, заметив наконец-то как мрачно он мыслит, встрепенулся, потряс своей пустой головой и повернул голову в сторону голосов, начавших откликаться на его длинную и, кстати, не слишком-то бесполезную речь. Он уже даже было сделал шаг в сторону голоса Роджера, про себя умилившись подобравшейся компании, и после этого собирался попробовать привести в чувство женщину, о которой сказал другой, какой-то вкрадчивый, осторожный голос, не вызвавший в Фабиане ничего кроме уважения к самообладания неизвестного мистера, как позади него скрипнула дверь и Пруэтт был вынуджен неловко отшатнуться от неё и всё равно словить по касательной удар в спину, и будучи не совсем в форме чуть не упасть носом в пол, впрочем, "чуть" спасло его пока ещё симпатичную мордашку от деформаций. Впрочем, Фабс не думал об этом, он уже развернулся на свет и пристально вглядывался в фигуры пожирателей, решая, что ему делать. В принципе он мог бы и броситься на них с голыми руками, но, кто сказал, что если его убьют, остальных не будет ждать та же участь за бунт? Кем он тогда будет? Навряд ли спасителем. Пруэтт сжал кулаки и уже сделал шаг по направлению к двери, то ли чтобы доказать, что он вполне достойная кандидатура для разговора по душам, то ли чтобы всё-таки врезать хотя бы одному из них, а что? Вдруг они ждут от пленников робости и послушания. Но почувствовал, что его удерживают. Рука, судя по силе хватки, явно принадлежала мужчине, и Пруэтту не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что удерживает его никто иной, а именно Гидеон. Фабс хотел было вырвать руку и сделать скачок, но справшившись кое-как с внутренними демонами, он точно знал, что в следующий приход пожирателей он придумает, что делать, а даже если нет, то всё равно рванёт в проём, замер, напряжённый как натянутая струна, мрачно провожая уже три силуэта: пожиратели взяли не Фаба, но того парня, который кричал в самом начале. Пруэтт закрыл глаза и глубоко вдохнул. Руки дрожали, да его всего била крупная дрожь и именно с ней он боролся медленными вдохами и выдохами. Дверь захлопнулась, напоследок осветив всю непередаваемую гамму чувств на лице рыжего парня: от отвращения к самому себе до сочувствия по отношению к невезучему парню.
Фабиан стряхнул со своей руки ладонь брата, достаточно зло и едва повысив голос кинул ему через плечо: - В следующий раз я сделаю то, что считаю нужным. И, развернувшись, на каблуках прошёл к Роджеру и девушке без сознания, как и собирался. Он злился, он был взбешён, хоть и, как ни странно, почти умудрялся это скрыть, но причиной его гнева был не брат, нет, и он тоже, конечно, но в меньшей степени, чем вся ситуация в целом. Увы, брат был всё-таки прав. Какой смысл подставляться, если у тебя нет ни палочки, ни плана, ни сил, ни возможностей? Живым он мог быть полезней. Но от этого деятельному Фабу, не привыкшему не иметь возможности сделать что либо путное, было не менее гадко. - Как ты, старичок? Давай помогу принять более-менее удобоваримое положение- Фабиан даже не пытался изобразить у себя на лице радость от встречи с Роджером или улыбку, он пытался придумать хоть что-нибудь, а параллельно кое-как участвовал в жизни пленных. Реплику брата он сопроводил слабой улыбкой, мол, ага, как же, нашли дураков палочки им оставлять. Подсобив товарищу в переворачивании с живота на спину, Фабс, сидящий возле него на корточках сочувствующе на него посмотрел, параллельно пытаясь понять, что с Праудфутом, впрочем, он был не слишком силён в медицине, но раз тот не встаёт... - Ноги? Пруэтту показалось, что на сердце кинули ещё пару десятков камней, о да, хорошо движение сопротивление, лучше просто некуда! Юноша сложил руки на груди и, кивнув в знак приветствия всё же решил переложить часть ответственности на Праудфута, самую маленькую, потому что парень, кажется, заработал себе больничный, правда выбрал не совсем то помещения, чтобы лечить переломы. - Коротко: если ты ещё не осознал, мы не слабо так влипли, и нам нужно отсюда выбираться. У меня никаких идей кроме как при следующем выборе жертвы вломить обоим любителям лишать людей свободы - нет. Твои предложения? В кои-то веки я готов следовать указаниям, если они будут достаточно ценными. Аврор говорил шёпотом, только что не на ухо Роджеру, решив лишний раз не посвящать местами нервную общественность в планы людей, якобы подготовленных к таким ситуациям, хотя на деле без палочек они были без рук ровно так же, как и обычные смертные. Решив, что он сделал всё, что мог и даже посоветовался с Праудфутом, параллельно решив, что досаждать Праудфуту тоже смысла особо нет, парню не слабо досталось. - Я отойду, будут идеи, ты,.. если что зови, у меня есть идеи, кто может тебе помочь, я думаю он не откажет, ну или я попытаюсь, но мне кажется, я нанесу тебе больше вреда. Рыжий, решив, что сам взял на себя роль лидера повстанцев, значит, самому и расхлёбывать, прошёл примерно в тот угол, в котором ему послышался вкрадчивый голос, кажется, незнакомого мужчины. - Сэр, позвольте,- усевшись на пол, аврор, не имея иных средств для определения жив человек или нет, наклонился над женщиной, почти вплотную прижавшись ухом к её груди, прислушиваясь к сердцебиению, которого могло и не быть, но к счастью оно было - мужчина, конечно, предполагал, что всё так и есть, но как говорится мы предполагаем, а судьба располагает. Немного замешкавшись, Фабиан, растерянно потрепал жертву обморока за плечо, едва ощутимо похлопал по щекам и обратился к явно не желающей очухиваться даме с вежливой просьбой, не забывая потряхивать её за всё те же плечи. - Мэм, мэм, вы меня слышите? Естественно, женщина не отозвалась на его корректный вопрос и Фабиан, чувствуя себя полным идиотом, рассеянно потёр лицо. - Сэр, можно я вас попрошу, присмотреть за ней? Буквально, вполглаза, раз уж вы всё равно ближе всех. Пруэтт пожал плечами, мол, эй, парень, мы все в одной лодке, которая идёт ко дну, и, поднимаясь с колен, обратился несколько громче уже к старому знакомому, а не неизвестному сэру с вкрадчивым голосом. - Карадок, мне кажется, вы смыслите больше чем я в людях, обмороках и медицине какой бы то ни было. Может быть посмотрите, как можно помочь девушке? Не думаю, что человек без сознания это то, что нам нужно. И... помоги молодому человеку рядом. Если что я в твоём распоряжении.
Внимательный, всезнающий, ожидающий от него героической глупости взгляд брата Фабиан толком не ощущал, не было у него такой способности, но он знал, что тот на него смотрит, и смотрит именно с такими мыслями, и лишний раз не моргает и мысленно бесился, впрочем, вполне понимал почему так происходит. Горячий и буйный у них был он, собственно, что он и подтвердил, отходя от жертвы шока и странного господина, по пути пнув ящик, отлетевший к стене противоположной той, у которой сидел Гид, и рухнув на него сверху с шумом, вопреки собственным предостережениям. Он верил, что Роджер, в случае наличия у него идей, позовёт его, а пока он устал, и, увы, не может ходить непрерывно из угла в угол и волновать итак не слишком спокойных людей. Его одолевали мысли, недовольство и ему очень хотелось, моргнуть, открыть глаза и понять, что ему это всё приснилось и на самом деле он дома, спит в своей постели, просто ему приснился кошмар. Он даже было попытался заснуть, наслышанный о том, что сон во сне означает скорейшее пробуждение, но понял, что не может: сидел прямо, стараясь лишний раз не шевелится - спина ныла, жалуясь на грубую игру двери, как будто проглотил швабру, смотрел вперёд рассеянным взглядом, не выхватывающим из окружающего его мира детали и, вцепившись руками в ящик, чего-то ждал. Ждал, ждал, ждал, ждал, ждал... Ещё раз открывшаяся дверь вывела рыжего юношу из оцепенения.

Пруэтт жадным взглядом уставился на парня, буквально влетевшего в помещение от чужого толчка. Дверь естественно закрылась следом. Он ведь был снаружи, верно? Он мог знать, сколько там было людей. Мог рассказать, какие помещения соединены с их. Он хоть что-то знал, в отличие от них. Вопросы Гидеона вызвали у Фаба зубную боль, нет, он прав, и сперва надо спрашивать, что-то подобное, но он жаждал иных ответов. Какой смысл спрашивать, что с ним делали? Били, конечно, правда, вдруг его били с какой-то целью? Может быть они что-то ищут? Пруэтт встрепенулся, удивившись самому себе. Видимо, происходящее изрядно выбило его из колеи, если Гидеон взял на себя роль говорящего, а он сидит и думает, думает, думает и даже... не чувствует жалости? Сердце йокнуло. Нет, не жалость. Злость и желание побывать там вместо него, этакая вариация военного альтруизма: меньше жертв окромя предполагаемых и больше информации, но попытка ведь не пытка. Эй, слюнтяй, вставай и действуй. Кто, если не ты?! Фрея или брат твой, едва стоящий на ногах?! Надавав себе мысленных оплеух, Фабиан поднялся на ноги и быстрыми шагами снова пересёк помещение, в который раз уже?, подходя к Квакернаату, кажется, он так представился и присаживаясь рядом с ящиками, пытаясь угадать где глаза жертвы насилия и посмотреть в них. - Слушай, парень, я понимаю, что ты не обязан сейчас быть в состоянии отвечать на вопросы. Страшно, непонятно, почему ты и всё такое. Но на секунды соберись с мыслями и ответь на вопросы. Пруэтт не стал добавлять, что вопросы принадлежат его брату, впрочем, не преминул вставить свои пять копеек, вполне весомые, стоит отметить. - Тебе же не стёрли память? Помнишь, сколько там было людей? Помещения? Там много помещений? Коридоры какие-нибудь или что-то смежное с нашим? Ты извини, но времени на очухаться толком нет, нам нужно выбираться, согласен? Пруэтт похлопал парня по плечу, вглядываясь пристальным взглядом, ему было, конечно же, понятно, что допрос это не то, чего бы хотел сейчас Квакернаат, но, увы и ах, Фабиан не мог позволить себе ещё полчаса бездействия и пустых раздумий. Информация - сила. И сейчас она есть только у Квакернаата, впрочем, могла бы быть и у Гида, но если тот ничего не сказал, значит, ничего не помнит. Пруэтт, покачнувшийся было вперёд, уперся руками в пол и понадеялся на самообладание парня.

если что я вносил изменения, потому что я дурак %)

Отредактировано Fabian Prewett (2014-12-17 13:37:27)

Мистеру Вуду не нужно было обладать выдающимся умом, чтобы знать, что именно находится в его карманах. То, что он предпочитал не забивать собственные карманы бесполезным барахлом, едва ли было страшным секретом. Так что на фоне окружающих. рыскавших по своим карманам, мистер Вуд оставался невозмутимо неподвижным. Рациональность: чем больше ты двигаешься, волнуешься понапрасну, тем больше тратится твоей энергии, которая могла бы быть полезна в каком-то другом важном деле. Вот и всё, что требовалось знать мужчине в настоящий момент. Хотя с не меньшим интересом он бы узнал, которое нынче число. Его биологически часы не могли подсказать, сколько прошло времени с момента, как из Министерства пленники угодили сюда. Мистер Вуд надеялся, что время не пролетело настолько незаметно, чтобы уже наступил день их встречи с Дейдре. Едва ли сейчас было уместно вспоминать о женщине, но Вуда волновал не сам факт встречи, а то, что он, увы, прийти не сможет. И едва ли любая, даже самая разумная представительница противоположного пола решит, что пропущенное свидание является идеальным развитием отношений.
Вуд не терял своей сдержанности до настоящего момента. Но внутренний голос подсказывал ему, что он не сможет оставаться невозмутимым, когда и его уведут за единственную дверь в этой комнате. Будет ли он верещать, как девица? Сможет ли справится с нарастающей болью? С ним не будут церемониться, и он может уже никогда не вернуться домой.
Рыжий - это не слишком важное уточнение мистер Вуд узнал из речи Пожирателей - командир их небольшой компании перемещался от одного человека к следующему, с каждым вёл беседу, но такую едва слышную, что мистер Вуд не мог уловить и обрывков фраз.  Интонации у незнакомца были действительно… рыжими. И бывший слизеринец невольно припоминал свою приятельницу Гвендолин.  Но такого желания командовать в ней никогда не было. Что чувствует незнакомец, зная, что он должен следующим покинуть их комнату? И что будет испытывать сам мистер Вуд, когда настанет его черёд?
Мужчина потёр лоб большим пальцем. Этот неконтролируемый жест выдавал его волнение в то время, как показывать свою слабость было нельзя.  Его рубашка едва ли была в половину такой же отутюженной, как вчера. Его брюки были уже наверняка настолько грязными, что в Эбенизере можно было бы угадать с большей вероятностью бродягу, чем банковского работника. Если сегодня его последний день на земле, Вуд бы предпочёл, чтобы выглядел он при этом достойно. Волшебник как раз поднялся на ноги и постарался отряхнуться, когда их покой потревожил рыжий командир.
Мистер Вуд смерил незнакомца взглядом, пока тот внимательно изучал особу, оказавшуюся без сознания. Если она так и не придёт в себя, шанса на спасение не будет. Только если кто-то из пленников не захочет лишний раз проявить свой героизм. Эбенизер к числу героев не принадлежал.
- Само собой, сэр, - заключил он, нисколько не отказываясь от просьбы. Чтобы закрепить обещанное, мистер Вуд пожал Пруэтту руку, после чего отпустил его на дальнейший осмотр пленников.
- Но вы должны понимать: я не могу обещать, что буду защищать её ценой собственной жизни. И если мне улыбнётся удача сбежать, я не смогу взять её с собой. Чтобы не было никаких недоразумений, сэр, - совершенно спокойно и сдержано добавил Эбенизер. Он не угрожал и не красовался. Он не хотел недопонимания между ним и командиром. В силах слизеринца всего лишь приглядеть за незнакомкой, но не более того. И он бы не хотел, чтобы в будушем его могли бы обвинить в нарушении данных обещаний.
Парнишку, которого забирали некоторое время назад для допроса, наконец вернули. Он был ни жив, ни мёртв. Мистер Вуд тут же мысленно выразил ему соболезнования. Молодой человек не успел прийти в себя и осознать, что он во временной безопасности, как к нему уже направился командир, вооруженный важными вопросами. На месте парнишки Эбенизер отправил бы самопровозглашенное начальство на все четыре стороны. Едва ли в жизни этого юноши было больше пыток, чем в жизни самого Вуда. У него шок, и едва ли он пройдёт, если требовать от него ответа и теребить. Пары минут хватило бы, чтобы прийти в себя, но начальству, конечно, виднее.

Паренька со странным именем Квакернаат было трудно винить за то, что он не начал сразу же пылко отвечать на навалившиеся со всех сторон вопросы. Гидеон нахмурился и подумал, а стал бы он таким, как его брат и тот парень, кричащий из угла воинственное «Соберись!», если бы остался в Аврорате. Какое-либо единое умозаключение на столь риторический вопрос к Пруэтту, конечно, сразу не пришло – не только потому, что тема требовала обстоятельного разбора, но и потому, что голова в принципе соображала в данный момент не больно резво.
Гид первым буркнул что-то вроде «Ладно, все позади», но таким тоном, что эта фраза ни капли не походила на попытку приободрить несчастного. Конечно, это явно был не конец пока что бессмысленного и беспощадного нахождения в плену, и все это понимали. Волшебник, в свою очередь, заодно прекрасно понимал состояние собрата по несчастью – он сам не проронил ни слова о том, что побывал на допросе, причем первым. Может быть, МакМанус, как и сам мужчина, практически ничего не помнил из своего «свидания» с приспешниками Того-кого-нельзя-называть.
В несостоявшийся диалог с Квакернаатом весьма впечатляюще вклинился женский голос, филигранным ругательством возвестивший о том, что его хозяйка пробудилась наконец от беспамятства. Гидеон усмехнулся. Пусть кто-нибудь другой объясняет даме, какого «идриля» они тут все делают.
Мистер Дирборн, между тем, отыскал у себя анальгетик. Пруэтт несколько воспрял духом – все-таки, он угадал, когда попросил присутствующих пошарить по карманам. Может быть, и еще что-то полезное найдется, чем Мерлин не шутит.
Молодой человек встал со своего импровизированного сиденья и уже гораздо бодрее, чем раньше, прошествовал в сторону Карадока.
- Сэр, давайте я передам зелье, - предложил свою помощь волшебник, протягивая руку.  Ему самому не помешала бы пара капель, но Гид твердо решил терпеть неудобства, потому что тому мужчине обезболивание было явно нужнее.
Старший Пруэтт взял склянку из толстого стекла и развернулся к парню, с которым возился ранее Фабиан. У Гидеона не было возможности хорошенько приглядеться к раненому, да и по голосу он не мог узнать, кто это, но сейчас, подойдя вплотную и присев на корточки, чтобы отдать анальгетик страждущему, Пруэтт узнал парня. Давно, когда сам Гид был еще новичком в Аврорате, Роджер уже окончил стажировку и был официально принят в должность. Не сказать, чтобы мужчин что-то связывало, но сам факт присутствия здесь Праудфута почему-то вызвал некоторое облегчение. Так бывает, когда попадаешь в беду. Если вляпался не один, а в целой компании знакомцев, начинаешь чувствовать себя немного увереннее.
- Держи, - Гидеон отдал зелье волшебнику. – Это должно помочь.
Пруэтт даже попытался улыбнуться, но вновь бесцеремонно распахнувшаяся дверь мигом переключила его внимание с Роджера на вошедших.
Вломившихся, и тут же нацелившихся на Фабиана.
Под рукой не нашлось ничего, чем можно было бы зарядить в Пожирателей и проломить им башку. Праудфутом сильно не помашешь, ногу ему отрывать было некогда. Марш-бросок в сторону младшего брата стал самым провальным мероприятием в жизни Гидеона.
План был хорош настолько же, насколько спонтанен – обхватить, уцепить, как угодно оттащить Фабса от дверей, пусть даже свалить на пол и обеспечить ему ушибы, но только не дать темным волшебникам добраться до него. Лучше бы они утащили старшего Пруэтта второй раз – так он думал, точнее, такой переполох воцарился в его мыслях. Но руки Гидеона крепко обняли воздух, веревки, которыми опутали брата, своими концами задели и его самого, и в довершение эта слепая, неуклюжая и отчаянная попытка защитить Фабиана была унижена толчком силового щита. Секундой спустя уже сам Пруэтт валялся в пыли, больно ударившись спиной. Дверь закрылась в тот момент, когда мужчина, забыв обо всякой осторожности и не чувствуя последствий падения, снова поднялся на ноги и хотел было броситься на Пожирателей, но их уже не было в подвале. Как не было и Фабиана.
- Твою мать! – и это было только начало нецензурного и злого выкрика, который Гидеон послал вслед.
Как глупо он, должно быть, выглядел. И как его реакция напоминала братскую, когда Фаб ходил тут и пинал ящики. Только младший переживал таким образом за всех, а Гид – только за младшего. В этом было их главное отличие.
К сожалению, Гидеон знал, что будут делать с Фабианом. И от этого нервы ходили ходуном. Пруэтт ни с кем не разговаривал. Он никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным, а оттого донельзя растерянным. Если бы на его плечо не опустилась чья-то рука, возвращая в реальность, Гид бы так и не собрался самостоятельно.
- Что вы предлагаете? – также тихо, как и Дирборн, спросил мужчина. Он сел рядом с пожилым орденцем и развернулся к нему. С Доком ему было спокойнее, и Пруэтт, на пару с этим умным волшебником, мог сделать хоть что-то полезное, например, пораскинуть мозгами и перестать дергаться.
- Оно может создать иллюзию пустого помещения? – предположил молодой маг, рассматривая кольцо, но не спрашивая разрешения взять артефакт в руки. – Мы могли бы встать у самых дверей, по обе стороны. Когда они вернутся, то им придется войти сюда. Они не увидят нас, и наверняка захотят проверить, не спрятались ли мы за ящиками. Пока они будут здесь, мы сможем хотя бы выйти отсюда и попробовать запереть их. Без палочек будет непросто, если дверь держится с помощью магии… - Гидеон приложил соединенные указательный и средний палец к правому виску и на секунду прикрыл глаза. – Но почему бы не попытаться. Или напугать их? Карадок, вы лучше знаете, что оно может. И что вы имели в виду под «последствиями»?
Призрачная, но все же надежда выбраться, отвлекала Пруэтта от переживаний за брата. Если был хотя бы малейший шанс использовать кольцо Дирборна для спасения пленников, то план должен быть придуман быстро, и Гид упорно заставлял свою болящую голову работать. Тем не менее, он все равно считал минуты, и с безнадежностью понимал, что Фабс не возвращается уже дольше, чем Квакернаат.

Отредактировано Gideon Prewett (2015-03-26 15:35:28)

Мысли в его голове никак не могли уложиться в хоть сколько-нибудь правильный, складный порядок. Казалось, что еще совсем недавно Квакернаат сидел в Министерстве магии в Отделе магических игр и спорта, ему предлагали чай с молоком и сладкое какао, а на блюдце лежало аппетитного вида тыквенное печенье. Еще совсем недавно его мысли занимала предстоящая беседа с сотрудниками отдела, он был воодушевлен и предвкушал этот разговор, в особенности его результаты. Ничто не предвещало беды – солнце ярко светило в узкие окна Министерства, сотрудники отдела лучезарно улыбались и все были жутко вежливыми. И вот, он заперт в каком-то подвале с совершенно не известными ему людьми, у него болят ребра, разбита губа и, кажется, скоро появится синяк под глазом.
О том, что происходило там, за дверью, МакМанус помнил с трудом. Как только дверь подвала захлопнулась за его спиной, мир перед глазами канул во тьму: ему завязали глаза или лишили зрения заклинанием. В голове скопился густой туман, дышать было трудно не столько от мощного удара в бок, сколько от ужасающего страха за свою жизнь. МакМануса не на шутку трясло и всю дорогу, пока его волочили двое Пожирателей по полу, он пытался упираться носками ботинок и без остановки что-то бормотал, никак не в состоянии справиться со страхом и непониманием: за что, почему, что он такого сделал? Чем он может быть полезен Пожирателям смерти? Он никудышный волшебник. Да, он здорово летает на метле, играет в квиддич и ловит снитч, у него молниеносная реакция. На этом, пожалуй, список его достоинств исчерпан более чем полностью.
Оказавшись снова в том же подвале, где, вероятней всего, также как и он ждали своей участи остальные пленники, МакМанус подвергся новым «нападкам» со стороны друзей по несчастью. Его стали заваливать вопросами и расспросами относительно того, что там было, кто и что спрашивали, чего, собственно, от него хотели. В глазах Квакернаата отражался испуг, он открыл лот, но язык здорово заплетался, а голос дрожал.
- Яненаю, буми...ль...й...ааааа....
Он пытался выдавить из себя хоть слово, однако достаточно быстро понял, что на него наложено заклятие, вызывающее паралич языка, отчего ему оставалось только мычать и пускать слюни по щекам.
Тем временем Пожиратели смерти забрали еще одного из пленников, самого разговорчивого и активного. Если так пойдет и дальше, им срочно необходимо придумать какой-нибудь стоящий план. Или хотя бы попытаться начать это делать. Но как сосредоточишь свои мысли на побеге, когда каждый раз, как только открывается дверь, ты не знаешь кого заберут, тебя ли, пускай снова? Вернется ли тот, кого забрали? И когда это уже кончится?
« - Надо отсюда выбираться, выбираться как можно скорее, - думал МакМанус, держась за болезненно ноющий бок и вытирая рот рукавом, - как же мне удалось так вляпаться ни за что ни про что?»
Иллюзии, которое создает кольцо… любопытный и полезный артефакт. То, что он оказался в кармане старого волшебника было просто подарком судьбы. И, кажется, предложение сотворить с его помощью иллюзию пустого подвала было самым здравым в данной ситуации. В любом случае, Квакернаат не мог предложить ничего более стоящего ровно по двум причинам: язык не слушался, а также мыслей-то не было. Однако в его душе поселилась капля надежды, что кто-то более разумный, нежели он, все же придумает способ как им отсюда выбраться.