Чего бы ни хотели добиться сегодя этой странной акцией Пожиратели, похоже, все шло не совсем по намеченному плану. По крайней мере, на личный взгляд Люциуса, представление затягивалось и кое-кому из почтенной публики уже надоело бояться, и они начинали скучать. Хотя скука не обошла стороной и исполнителей, иначе как можно было бы объяснить этот смехотворный вызов на дуэль? В самом деле, видимо бросившему его недостаточно здесь развлечений, иначе бы он побрезговал сражаться с предателем крови.
Для полного соответствия абсурдности ситуации дуэль должна быть шахматной.
Совершенно неожиданно - как у неё это вечно получается? - из-за спины послышался резкий голос Беллатрикс, которая сочла нужным внести ясность в список присутствующих.
"Дядюшка"... Ну конечно, еще один родственник. Значит, Розье тоже здесь. Не Орион Блэк же, в самом-то деле!
Со скептическим выражением скрытого под маской лица Малфой проследил за вышагивающей около него родственницей, которая как раз предлагала ему и его пожилой собеседнице реализовать собственные угрозы. Едва заметно аристократ пожал плечами: конечно, "казнить" было не более чем красивым и уместным оборотом речи. Но он собирался позаботиться, чтобы  о том, что постановка, чьей бы идеей она ни была изначально, благодаря особому "таланту" исполнителей, превратилась в сплошной фарс - чтобы об этом всенепременно узнал Темный лорд, было делом чести. Или не чести, а личной выгоды? И даже если изначально это был его личный план, то упустит ли он возможность найти виновных в провале и наказать их? Едва ли. Конечно, на "казнь" рассчитывать не приходится, но в том, что Беллатрикс светит несколько неприятных часов, Люциус не сомневался. Главное было успеть с доносом первым, ведь свояченица тоже могла сообщить несколько не слишком приятных деталей. Например, о его участии в судьбе грязнокровки.
Если она, конечно, успела заметить. Не стоило этого делать, пожалуй, не стоило...
Затем его внимание привлекли Флинты. Наблюдая за этой четой, Люциус приподнял брови и покачал головой.
Драма!..
Конечно, не во всех семьях все было идеально гладко. Что и говорить, даже Малфой-мэнор иногда представлял собой отнюдь не тихую семейную гавань. Но устраивать публичные скандалы? Сложно было даже предположить, что кто-то из аристократии на это способен. Оказалось, что не только способен, а, кажется, кое-кто даже получает от этого удовольствие, иначе какой смысл вклинивать в бенефис Пожирателей Смерти свой дуэт?
Люциус бросил взгляд на жену, стараясь понять, что она думает обо всем происходящем, но та теперь неотрывно смотрела на людей в масках, и Малфой задумался, узнает ли она сестру и дядю.
- Дуэль вопреки всем традициям и семейный скандал впридачу, - негромко проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь и не особо рассчитывая на ответ. - Даже удивительно, во что может превратиться совершеннолетие юной мисс Слагхорн. Где она, кстати? Наслаждается праздником в той же мере, что и остальные?
Или её все-таки увели? Интересно, над домом уже висит Метка? И если да, скоро ли здесь объявятся господа авроры?

Отредактировано Lucius Malfoy (2014-12-01 21:02:03)

Да уж, неловкая ситуация.
Иоланда с хорошо скрываемым ужасом смотрела на маску в своей руке, прижатой к груди. Сердце билось как бешеное, норовя переломать ребра, прорвать ткань и вырваться наружу. Она слышала, как Эдмунд удивленно восклицает её имя, а следом опешивший муж выдавливает неподобающее светскому этикету фривольное обращение. Слышала всё это и корила себя глупость – как можно было так оплошать и вместо маски-артефакта схватить пусть и любимую, но совершенно обычную. Пара минут, на которые её внешность ещё была бы чужой, можно было бы использовать с толком – отвернуться и снова завязать ленты, но у Ланы их не было, этих драгоценных крох времени. Её уже узнали все, кто только хотел узнать.
Женщина мягко высвободила руку из руки Боунса, обхватила злосчастную маску-предательницу посередке и обратила на дальнего кузена взгляд, который не предвещал ничего хорошего.
- Да, - просто подтвердила волшебница, обращаясь к обоим мужчинам, улыбаясь краешками губ и чуть приподнимая подбородок. Выдала себя, так уж будь добра делать вид, что так и задумывалось изначально. – Джим и не знал, что я здесь. Я прибыла на бал недавно. А оказалось, что тут не праздник, а перформанс с дурным сценарием и отвратительной режиссурой. Это выбило меня из колеи…
Иоланда не договорила. Захлопнув рот на середине фразы, она поджала губы, неодобрительно посмотрев на разбитый под ногами стакан, достала волшебную палочку и невозмутимо взмахнула ей. Целый бокал прыгнул ей в руки.
Со стороны это, должно быть, выглядело абсурдно. Невдалеке странные люди в масках жгут на костре девушку и устраивают показательно-агитационный митинг, а белокурая женщина зачаровывает разбитые стаканы, недовольная беспорядком. Как будто она находится в своей гостиной, а все, что за её спиной, - просто сюжеты старинных полотен, продолжающие по законам волшебства двигаться и жить.
Реджинальд был зол. И, как и всегда, первой его реакцией было причинить ей боль, хотя бы исподтишка. Стараясь не думать о том, какие неудобства ей доставляет резко перекрученная на запястье кожа, она почти покорно шагнула следом за мужем, позволяя увести её от Эдмунда и всех недавних «соседей». Руки Ланы были заняты, но, видимо, эмоции её настолько перепутались и зашкалили, что все ещё зажатая между пальцев палочка в ответ на внутреннее состояние хозяйки стрельнула снопом искр.
Главное, чему она научилась за годы совместной жизни с Флинтом, это пропускать мимо ушей половину его обвинительных речей. Пока Иоланда тащилась в кильватере, слова супруга звучали для неё не отчетливее, чем бубнёж старого эльфа-домовика. Стоит уточнить, что к эльфу она не прислушивалась.
Где-то позади всё ещё измывались над несчастной девушкой, нашлась мисс Персефона, родственника Иоланды вызвали на дуэль. И волшебница ещё бы последила за происходящим в центре зала, если бы Джим не решил, что эта гостиная – самое подходящее место, чтобы выяснить отношения, и именно это время – время в очередной раз поскандалить. Как ни прискорбно было это осознавать, но Лана, не любительница всяческих потрясений и спонтанных публичных концертов, предпочла бы сейчас вместе со всеми шептаться об ужасе происходящего, чем оставаться один на один с супругом и филигранно сочинять своё алиби.
Спокойно и почти равнодушно глядя в глаза Реджинальду, Иоланда дождалась, пока он выговорится. Она старалась держаться как человек, который ни в чем не виноват. Её не пугал ни его взгляд, полный ненависти, ни движения, таившие в себе угрозу. Как будто для неё новость, что он её ненавидит. Да и вряд ли он обезумел настолько, что убьет её на глазах у всего высшего света магической Британии.
- Довольно, - бросила женщина, резко вырывая свою руку из хватки мужа. Она смерила Флинта взглядом, полным отвращения. – Ты и так привлек к нам слишком много внимания. У тебя все предатели и мерзавцы, и я в первую очередь, - усмехнулась Лана и поискала глазами место, куда можно пристроить уже порядком надоевший стакан. И зачем она взялась устранять последствия истерии Джима, оставила бы всё как есть. – Маркусу стало лучше, он заснул, и я захотела присоединиться к тебе. Я надеялась, мы забудем сегодняшнюю ссору, и ты обрадуешься моему появлению. Какой непозволительной наивностью  было так полагать. Впрочем, это уже не важно. Ты как никто другой умеешь втаптывать в грязь все добрые помыслы, без разбора. Ещё вся эта идиотская комедия… - Иоланда замолкла на секунду и недовольно свела брови, подозрительно оглядев какого-то волшебника, пристроившегося неподалеку. Подслушивает?
- Джим, - теперь уже Лана, стремительно сменив тему и тон, схватила мужа за руку и нетерпеливо дернула на себя. – Надо отсюда уходить. Я не хочу, чтобы наша семья была замешана во всем этом. Ты меня понимаешь? Или будешь продолжать устраивать истерики?

Отредактировано Yolanda Flint (2014-12-05 17:56:32)

У них не было времени, чтобы стучаться в каждую дверь и разговаривать с кем-либо лично. Сейчас каждый по-своему смел, потому что быть смелым в толпе легче, чем тет-а-тет со смертью. Равнодушным быть легко, когда палочка направлена не в твоё лицо. Осознают ли нынешним вечером гости Слагхорнов, что их статус и высокомерие не спасут от рокового прихода гостей, если Лорд сочтёт их действия оскверняющими чистокровное общество.

- Не правда ли, трогательно? – усмехается под маской Розье, по его голосу не понять, всерьёз ли он говорит или насмехается над Эдмундом и его невестой. Хотя слов было не разобрать, догадаться о том, что мисс Фоули уговаривала жениха не ввязываться в дуэль, не составило труда.

- Полно, дорогая, может быть, ты ошибаешься, и мистер Боунс всё же решит проявить себя, - чуть менее насмешливо отозвался он, одарив племянницу взглядом, в котором смешались гордость за собственную семью и удивление перед этой юной, но уже такой опасной персоной. Розье непременно добавил бы что-то ещё, если бы его внимание, как и большинства присутствующих в зале, не украла бы семейная сцена Флинтов. И это было бы даже забавно, если бы не было столь неуважительно в отношении Пожирателей.
Брови сошлись на переносице, и Розье сделал магический пас в сторону семейной пары. Секунду казалось, что ничего не произошло, и магия сильного волшебника дала сбой, но в следующее мгновение случилось нечто презабавное. Реджинальд Флинт открыл рот, чтобы вновь произнести что-то ещё более неприятное, но изо рта не вырвалось ни звука. Та же участь постигла и его супругу.
Вопреки рассуждениям мистера Малфоя метка над поместьем Слагхорнов ещё не возвышалась, поскольку на настоящий момент ещё ни один человек не пал от рук приспешников Лорда. Но и это можно было бы уже исправить, тем более, что один доброволец у них уже появился.

- А теперь, когда нас никто не отвлекает, я предлагаю начать. Видишь, милая племянница, а ты сомневалась в благородстве мистера Боунса, - Розье слишком рано расслабился, потому что в следующее мгновение мистер Боунс решил поступить весьма хитро, но недостаточно умно. Его заклинание не успело сорвать маску, держащуюся на волшебстве и, по сути своей, этим волшебством и являющуюся. Но джентльмен запомнит этот момент надолго. Мистер Розье невербально выставил щит, защитивший его от воздействия слабых заклинаний, и прижал ладонь к лицу, удерживая серебряную маску на месте.
- Дорогая, не будешь ли ты так любезна продемонстрировать мистеру Боунсу, как воспитанные люди ведут себя на дуэлях? - проговорил он, стараясь оставаться учтивым. Он бы ещё мог сыграть в благородство, но Белла не отпускала никого живым из своих цепких рук. Розье был взбешен выходкой юного наглеца. Если бы Боунс видел лицо Розье в этот момент  - если бы маска спала, он бы понял, что заполучил кровного врага.

Его взгляд изучил толпу, прежде чем волшебник заметил Эсме Чемберса, готового вот-вот бросится на защиту друга. Вот только стоило ли прерывать веселье так рано? Розье вполне конкретно махнул рукой в сторону хит-визарда, и едва ли кто-то заметил бы это движение, кроме адресата данного обращения. Пусть Люциус сегодня остаётся лицом нейтральным, разве составит ему труда помочь в отвлечении благородного волшебника, жаждущего выдернуть Боунса из передряги?

Альберт не мог поверить собственным глаза. “Он глуп, Перси, он глуп, как горный тролль,” - досадовал внутренний голос Мальсибера, глядя на жалкие потуги Эдмунда как-то выделиться из толпы чистокровных волшебников. Юноша думал о себе и о том, чью жизнь он решил спросить. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он принял вызов. Этому недоноску не пришло в голову даже на мгновение задуматься, в авантюру насколько рискованную он решил ввязаться. Он подставил не только свою семью - о, если бы! - он даже не представлял, что подвергает опасности Перси, когда та ещё даже не стала официально Боунс. А Перси была частью их семьи. Стоило ли говорить, если Альберт не мог оставить в прошлом свою проклятую сестрёнку и приглядывал за ней издали, несмотря на статус её статус официально мёртвой - за той частью семь, что была официальной и близкой, он присматривал ничуть не менее тщательно. Разумеется, не озвучивая собственных пристрастий. Он знал, что между Гвинет и Перси есть Агата - связующее звено, которое едва ли расскажет одной о существовании второй. Чабб была закрытой, как шкатулка с секретами, и многие из них не знал и сам Мальсибер. Хотя Агата никогда и не стояла в его списке людей, которых следовало бы облагодетельствовать своим вниманием.
Перси не была похожа на Агату, даже несмотря на собственную настойчивость, переходящую в некоторых ситуация в бойкость, Фоули всё же не казалась чистокровному волшебнику той, которая была способна за себя постоять. Она сегодня сумела уйти от Альберта, вывернуться из его рук и вновь найти жениха. И, разумеется, была рада подобному положению дел. Но юная колдунья не отдавала себе отчёта в том, что Альберт и не ставил себе целью причинить девушке какой-либо вред. Он старался предупредить её, что ж. Фоули предпочла ослушаться. С этим Альберт тоже умел справляться. Жаль только, что теперь методы будут не столь приятными.
Альберт достал волшебную палочку. Теперь его ничто не отвлекало. Дружелюбная старушка была увлечена беседой, Эдмунд был в самом центре внимания, мистер Флинт решил сделать объектом своего бурного интереса на этот раз не алкоголь, а собственную супругу, которая была для него интереснее всех пыток, судя по всему. Альберт колебался, не зная, решаться ли ему или нет, и в этот момент Эдмунд Боунс совершил глупость, на которую, как казалось Мальсиберу, не способны даже самые последние идиоты. Этот благородный осёл постарался стянуть маску с Пожирателя. Чего ради? Чтобы вечером труп Боунса был обнаружен где-нибудь по дороге из поместья Слагхорнов? Даже по реакции волшебников, которые не спешили выступать в защиту незнакомки, он не понял, что попал в логово змей? В Министерстве магии было бы разумнее совершить подобную хитрость. Но здесь подавляющее большинство догадывалось, чьё лицо скрыто маской. Правда ничего не докажет, она только убьёт - в этом Альберт был почти уверен. Теперь его волнение стало лишь сильнее, и он направил палочку на Персефону, прошептав одно из непростительных заклинаний - “Империо”.
“Мисс Фоулин, для вас этот вечер окончен. Ну же, двигайся ко мне, спокойнее легче, грациознее. Это бенадёжно. Она идёт, как пьяная. Ещё немного и кто-нибудь заметит, что с девушкой что-то не так. Надо вывести её, пока она не стала способом контроля над этим ослом,” - когда Фоули с горем пополам добралась до Альберта, он смог вздохнуть спокойно, уже не обращая внимание на то, что, вероятно, Эдмунд получил Круцио от Беллы. Он это заслужил, и спасать Боунса не было никакого желания. Пусть узнает цену своеволия на глазах у Пожирателей. Он думал, что ему всё сойдёт с рук, всерьёз полагал, что сможет выиграть, схитрив. Альберт лучше всех других знал, что порой выйти сухим из воды помогает не хитрость, а простота и глупая улыбка. С дурака взятки гладки. А с дурака, который проходил мимо - тем более. Иногда проявление характера - это тоже неоправданный поступок, и сейчас этот поступок мог стоит Эдмунду жизни. Это будет грустно, если Перси станет вдовой, не успев выйти замуж. И эту историю Альберт уже наблюдал со стороны однажды. Но Фоули сильная, она не будет всю жизнь убиваться, появятся и другие женихи, возможно, не сразу, но со временем их будет достаточно. Она ещё молода, ей некуда спешить, у неё есть время, чтобы залечить душевные раны и справиться с горем. Лучше уж пусть она потеряет свою первую сильную любовь, чем лишится собственной жизнь или, что хуже. статуса. Как человек, который умеет убивать и убивает, Альберт знал настоящую цену жизни. И он мог сказать, что лучше с ней расстаться без сожалению и в один миг, чем пасть в немилость и до конца своих дней прятаться и дрожать от страха. А именно это и будет ждать Перси, если она встанет на сторону Эдмунда. Малодушно решать  за неё, что для неё будет лучше. Но девушка в двадцать один год не может быть объективной и смотреть в лицо суровой правде. Люди всё ещё влюблялись, женились. заводили детей, искали работу и геройствовали, до конца не веря, что началась война. А она была - уже не за дверями, а стояла, перешагнув через порог незваным гостем.

Приглашение на торжество посвященное именинам троюродной племянницы мистера Слагхорна. Кто это была такая? Честно говоря, Эсме не особо и представлял, но в связи с тем, что фамилия Чэмберсов еще витала в воздухе магического мира и вообще что-то представляла, пусть даже не так ярко и явно, письмеца-говорилки или пафосные красивые конверты с приглашениями на то или иное событие все же приходили в домик в Хартфордшире из-за, как бы это сказать, почтения или дани уважения.

Естественно,  Матушка была не любительницей подобных светских встреч. Как говорила она: «Ваши эти волшебные сходки, уж поймите, я ничего против магии не имею, напоминают базар: как фермеры меряются своим урожаем и скотом, так чародеи и ведьмы стараются показать какой хвост чистокровных предшественников был у него/нее за плечами. Уж нет, меня больше на подобных ярмарках не будет…». Посему глава семьи тоже не ходил на подобные занимательные «кружки по интересам» без своей супруги. Жертвой стал Эсме.

Чародей слегка припозднился на мероприятие ввиду занятости на работе, у его напарника появилась, как говорят магглы, улика по какой-то краже, которая напоминала совсем не козни какого-то простачка-волшебника, решивший ограбить лавку с зельями, а какого-то темного мага, ну так считал Кристиан, и искал повод скинуть этот «висяк» на мракоборцев, за что в конечном итоге получил по шапке от самого Эсме за вызов на работу в свой больничный. От работы его отстранили и отправили на больничный из-за пойманного проклятья, из-за которого теперь левая рука полыхает алым огнем и причиняет кучу неудобств и мучений. Благо, сотрудники Мунго нашли способ, если не излечить, снять проклятье, то хотя бы его временно ослабить до легкого "тления". Всего-то нужно раз в два дня выпивать тройку очищающих зелий и приходить на курс рассеивающих чар. И все бы было хорошо, но такое "лечение" действует все хуже, а огонь добрался до середины предплечья. Но, как сказал Эдгар: "Мы тебя вылечим!". Эсме ему верил, посему каждую субботу он приходил в Мунго на попытки снять проклятье окончательно, пока безрезультатно, а пламя с каждым разом причиняет все больше мучений и боли...

Кристиан – славный малый, он стажер и ищет что-то зловещее во всех делах. То ли ему кажется, что все гадости творят темные колдуны, то ли он просто одержим ими, хотя весьма вероятно, что он просто мнительный. Как раз за свою мнительность он получает по «бубну» от своего наставника – мистера Чэмберса, хотя не только от него. Хоуп пару раз прикладывалась к нему локтем, за то, что тот грел уши там, где ему не нужно и умудрялась запрягать стажера по своим делам, что тот даже не подозревал. Нет, он не глупый, просто очень хочет помочь, и, порой, он этим и бесит. Ну, правда!

Только Эсме взял бокал игристого, как свет погас. На подобных приемах Эсме не часто видел культурную программу с номерами и подобными финтифлюшками, а поэтому немного насторожился. И не просто так.  Черные мантии, серебряные маски. Прям точный портрет тех, кто безбожно убивал направо и налево магглорожденных да, собственно, всех предателей чистой крови, собственно, как и сейчас: в одночасье милая леди была привязана к столбу и практически уже горела, как Эдмунд блеснул своей храбростью, доблестью, ну или безрассудством (да, скорее этим), на долю секунды раньше, чем хотел это сделать Эсме, и потушил огонь церемониального костра. К слову, о нем: Чэмберсу показалось странным то, что используется костер для сожжения ведьм.  Если ему не изменяла память, то на кострах горели многие волшебники и не по одному разу. Им нравилось это. Да и зачем подражать магглам? Нет, Эсме совершенно не оправдывал и не считал правильным поведение пожирателей, просто. Это было. Смешно даже как-то.
Собственно, как и то, что Эдмунд через минуту уже согласился на дуэль. Эсме прекрасно знал, на что способен Боунс, а посему решил поспешить на помощь другу. Видеть в гробу его ему совсем не хотелось, к тому же у него скоро свадьба! Внимание на секунду перешло на корчащуюся от круциатуса миледи. Дама в серебряной маске дала понять, что дуэль будет явно не игрушечная, как в детстве между Эсме и Эдом.  В этот момент мужчина, затеявший весь этот спектакль, махнул вполне конкретно в сторону хит-визарда, что, наверное, остановило бы парня в другой раз, но не в этот.

-Петрификус Таталус, - произнес он шепотом из пока еще толпы, направив на друга палочку, а затем поспешил выбежать непосредственно к Эдмунду.
-Думаю, что защищать эту даму, которая, к сожалению, не может за себя постоять, все таки лучше мне,  представителю полукровных. Не стоит проливать чистую кровь, ведь вы за это боритесь - за чистую кровь, - Эсме даже не представлял, что он делает,  импровизация пугала даже его самого, это было не похоже на него, видимо, страх перед потерей близких друзей дал волю разгореться кострищу чувств и сорвал голову молодому человеку, -  К тому же мистер Боунс не может ныне принять участие в дуэли, поэтому я предлагаю на замену себя, вы не против?

Чэмберс испуганно на миг посмотрел на лежащего товарища, а следом перевел взгляд на будущего соперника. В этом взгляде читалось многое: то, что он дорожил, пусть и не самым прекрасным во всем мире, а иногда это очень хорошо было видно, другом, его будущей семьей, что играло тоже не самую последнюю роль в поступке Эсме, ведь была видна даже логика в том, что жизнь одного человека – это не так важно, как две или, возможно, даже три.

-Господин, уж не знаю, как Вас величать, - начал парень, снимая перчатку с левой руки, по которой пробегали сине-желтые языки пламени, - Вы же, непременно, помните старинные правила о перчатке.
В след за словами перчатка с руки Чемберса уже приземлилась у ног гордого носителя серебряной маски, стоящего напротив. Своими поступками он откровенно злил соперника. И речь не шла о том, что один из дуэлянтов хвастался своими познаниями старинных правил дуэлей, нет. Скорее о наглости. Ему ничего больше не оставалось на то, что в порывах гнева тот сделает ошибку и Эсме этим мог бы этим воспользоваться.
-Ну что, - взведя палочку на изготовку, - начнем, или вам нужен секундант?
Боже, что я делаю, я подписываю себе приговор и личную аваду…

Отредактировано Esmé Chambers (2015-02-04 12:07:36)

Оказавшийся рядом с ней блондин в полной мере мог поддержать разговор и вообще казался Элинед достойным представителем чистокровного рода: за чистоту, но не в маске, поддерживает разговор со старой леди, опять же, и против подобных странных акций. Современное искусство? О, эти люди не имеют с ним ничего общего, Вы уж мне поверьте. Озвучить свою мысль она не могла, окружающих не касалось то, кем она была в самом деле; но могла просто согласиться.
- Да-да, - задребезжала старушка, кивая и глядя при этом на то, как волшебник разрезает ленты на руках девушки, - Просто верх невоспитанности.
И вообще, сегодня чистокровное общество не радовало волшебницу даже тем единственным, ради чего стоили его терпеть - манерами. Где-то на заднем фоне раздавались звуки скандала, судя по интонациям и голосам, семейного. Элинед закатила глаза. Уж на что ее брат был неприятным человеком, она никак не могла представить себе его выясняющим отношения с супругой посреди приема. Даже если она провинилась. Даже если дома ей не поздоровится; ну потому что только убогие выносят сор из избы таким непристойным образом.
Мальсибер навряд ли узнала бы их по голосам, но в шепоте стоявших рядом можно было отчетливо различить фамилию Флинт. Странное семейство, она милая и благовоспитанная, он совсем убогий. Судя по информации, которой она обладала, подобные сцены не были редкостью для этой семьи, однако сама она свидетельницей скандала подобного масштаба становилась впервые - сказывалось ее частое отсутствие на всевозможных приемах в связи с путешествиями. Вслушиваться в семейную ссору она не имела ни малейшего желания - и та, в самом деле, вроде как временно затихла, возможно, повинуясь мановению чьей-то палочки.
Представление тем временем разворачивалось дальше; и вот грязнокровку уже пытали. Ситуацию лишь немного облегчало то, что наложенное ею заклятие беззвучия все еще действовало, и чтобы отключиться от ужасной сцены, достаточно было не смотреть на искривленный в беззвучном крике рот жертвы. Так Мальсибер и поступила, тем более что смотреть ей было неприятно не только на жертву, но и на палача. Грудной голос, приглушенный маской, но не потерявший от этого верхние визгливые нотки; хрупкое телосложение и даже как-то слишком громко стучащие каблуки - люди в масках были ей, в общем-то, безразличны, но вот то, что среди них так активничала женщина, употреблявшая к тому же грубые заклинания, заставило Элинед поморщиться, словно она увидела что-то неприятное - хотя что могло быть неприятнее осознания того, что кто-то из чистокровных леди предпочел это грязное дело спокойной жизни дома, с детьми и мужем. Примерно так же волшебница реагировала на известия о том, что какая-то из великосветских леди пошла работать: с ужасом, высокомерием и присущим ей в полной мере чистокровным снобизмом.
Дальнейшие события развивались как-то слишком быстро для Элинед; возможно, виновата была заторможенная реакция ее престарелой оболочки. Вот Персефона стояла на виду у всего чистокровного сообщества, держа за руку своего жениха и явно надеясь его остановить. Вот Боунс выкрутился из ее цепких пальцев с явным намерением продолжить дуэль. А дальше все стало совсем неявно. Персефона вдруг развернулась и с неестественно пустым, как успела заметить Мальсибер, выражением лица проследовала куда-то вглубь залы; Эдмунд упал, как подкошенный, а на открытое пространство рядом с импровизированным костром и потенциальными дуэлянтами вылез молодой человек, опознать которого по одной открытой половине лица она не смогла. Странно, я полагала, что с аристократами я неплохо знакома. Загадка разрешилась сама собой, как только мужчина открыл рот. Элинед брезгливо переступила с ноги на ногу, оказавшись в итоге на полшага подальше от него.
- Тоже мне, геройство, - она скривила губы и удивленно подняла брови, отчего морщин на ее старческом лице стало еще больше. Впрочем, почти сразу Элинед пришло в голову, что это, возможно, не слишком по-старчески - иметь активную мимику, и брови упали обратно. Об ее реакции на все происходящее, впрочем, красноречиво свидетельствовало ее ворчание, которое было слышно лишь паре ближайших соседей, - Если грязнокровка, значит, не родственник Боунсу, во всяком случае, не ближайший; он не может драться за него, поэтому пусть Боунс поднимается сам.
Уронил, судя по всему, его все тот же не представившийся грязнокровный; или кто-то еще; или он сам упал, неважно, пусть теперь встанет и дерется как мужчина - и умрет, как мужчина. И вот тут в голове Мальсибер произошло маленькое, но очень важное сражение. Та ее часть, которая была видна всем остальным, которая уже озвучила свое мнение насчет дуэли и занесла палочку, чтобы произнести "Мобили Тоталус" или что-нибудь еще в этом духе  и позволить Боунсу продолжать, вдруг оказалась перебита, сбита с мысли и с толку. Элинед вдруг представила исход сражения. Неудачный исход, при котором Боунса не убивают, но калечат, увечат ему психику или что-нибудь в этом же духе, и ее кузина затем проводит у постели больного остаток своих дней, ибо если в случае смерти Эдмунда можно еще было надеяться на то, что Фоули-младшая образумится и позволит родителям найти себе действительно достойного жениха, то если Боунса не добить, а лишь изувечить, то ее добрая и преданная душа не позволит ей нарушить однажды данное слово, и она изуродует себе жизнь. Держа палочку на уровне бедра, Элинед едва качнула ею:
- Stupefy.
Любовью к Боунсу она не воспылала, а посему выбрала первое попавшееся заклинание, которое не позволит ему продолжать дуэль. Далее следовало только найти Персефону и увести ее подальше - и от жениха, и от того места, куда она так странно и внезапно направилась до этого, потому что и там ее навряд ли ждало что-то хорошее. Волшебница медленно и с достоинством развернулась и, бормоча что-то про то, как ей надоел этот цирк, начала прокладывать себе дорогу к выходу, однако весь цвет магической Британии толпился вокруг, явно стараясь разглядеть, что же происходит там в центре круга, и пробиралась Мальсибер действительно с трудом. А потом ее вдруг резко толкнули - какой-то юноша, пробиравшийся в противоположную сторону, слишком активно раздвигал толпу. Удар пришелся прямо на правое бедро. Женщина чуть было не сложилась пополам от боли и была вынуждена задержать дыхание, чтобы с губ не сорвалось ни звука. Еще секунд тридцать она просто стояла, не шевелясь, а затем побрела дальше, едва наступая на правую ногу и вдавливая трость в паркет с удвоенной силой. Темные волосы Перси она заметила, по счастью, невдалеке, рядом с каким-то человеком... в серебряной маске?! Элинед была бы и рада подбежать и за руку оттащить кузину от Пожирателя, но такой возможности она была лишена, а потому лишь продолжала медленно приближаться к подозрительной паре.

Крики несчастной жертвы разрывали бы души всем собравшимся, если бы заклятье немоты, наложенное одной весьма предусмотрительной волшебницей, не продолжало худо-бедно действовать, постепенно ослабляясь. Разумеется, она не кричала, но из открывающегося и закрывающегося в горьком вопле боли рта вырывались страшные хрипящие звуки, которые могли слышать те, кто стоял ближе всех.
Эдмунд Боунс после столь эффектной сцены, надо думать, ни за что не отказался бы от дуэли, если бы его вовремя подоспевший друг не соизволил изящно вывести из строя волшебника, совершенно не ожидавшего такого предательства со стороны Чемберса. Теперь ему оставалось лишь обездвижено валяться на полу, не в силах даже наблюдать за происходящим, так как упал он ровно так удачно, чтобы видеть лишь орнамент потолочной плитки да край изумрудно-зелёной мантии волшебницы, стоящей к нему ближе всего. Он даже не мог видеть, как незнакомец в маске уводит с приема его новоиспечённую невесту.  Наблюдать и прислушиваться к происходящему, гневно кипя душой молодому человеку тоже пришлось недолго, потому что невербальное заклинание Элинед тоже достигло своей цели, и волшебник потерял сознание.
Тем временем Альберт успел довести мисс Фоули до выхода и заклятье, наложенное Пожирателями на зал и призванное никого, кроме них не выпускать из зала, с легкостью расступилось перед ним и волшебницей, ведомой под Империо. А вот Флинтов, которые спешили покинуть этот праздник жизни, оно пропускать было не намерено. Иоланде повезло – она отвлеклась на Слагхорна, которому от всего происходящего стало плохо, а вот Реджинальду удача изменила – он как раз добрался до волшебной преграды, которую Пожиратели наложили на зал, где собрались приглашенные на приём, чтобы никого не выпускать, пока не завершится «представление», и она ударила его со страшной силой, так что волшебник отлетел назад, да ещё и проехался через всю толпу вплоть до места дуэли. Несколько челочек были сбиты им с ног, в том числе и Элинед, оказавшаяся у него на пути.
Заклинание мистера Малфоя угодило Эсме прямо в спину, заставив хит-визарда испытать такой ужас, что волосы на его руках встали дыбом.
Розье обнаружил вдруг, что Боунс оказался тем ещё дохяком, и уже валялся без сознания, в то время как дуэль ещё не успела начаться. Других защитников, кроме как мага сомнительного происхождения, у грязнокровки не нашлось, так что пожиратель презрительно скривил губы.
- Что же, вероятно, других героев в этом зале нет, разве что… - мужчина обратил внимание на Флинта, волей заклинания оказавшегося у его ног, - …мистер Флинт желает рассказать всему залу, как он позорно пытался сбежать?
Но нужно было заканчивать с мальчишкой Чемберсом. Тот не был достоин настоящей дуэли, да и невооруженным глазом было видно, что у того уже поджилки трясутся от ужаса. Разумеется, это действие заклятья вовремя среагировавшего Люциуса, но каков эффект!
- Фладжелло! – махнул рукой в сторону Чемберса волшебник, не обращая внимания на крики миссис Флинт. Общая картина была уже достаточно ясна, и они могли уходить, однако вмешавшийся в дуэль полукровка должен был получить свой урок. Заклинание плети ударило Эсме наискось поперек груди, обещая неминуемо оставить серьёзный след после удара, - Фладжелло! – повторил Розье, ударяя в то же самое место, дожидаясь, чтобы на месте заклинания проступила кровь.

Белла бросила взгляд на дверной проем, когда почувствовала, как кто-то проходит сквозь защитное заклинание, установленной в том числе и ею. Мелькнул темно-зеленый подол платья, стыдливо и поспешно скрывшийся. Ведьма равнодушно отвернулась. Бросаться в догонку она не собиралась. Если барьер расступился, значит, увел Фоули кто-то из них, в противном же случае, беглецов бы постигла участь Реджинальда, эффектно проехавшегося через всю толпу прямо до места дуэли и успевшего при этом сбить с ног нескольких человек, включая горгулью-родственницу мистера и будущей миссис Боунс. Унижение лишь распалило Флинта и мадам Лестрейндж не без любопытства взглянула на выхватившего палочку мужчину. Рука, направленная в спину Розье замерла, как и он сам, впрочем, не проявляя ни малейшего интереса ко всему, что творилось вокруг, включая попытки жены достучаться до него, а заодно и до всех в этом зале. Леди так не понравилось, когда всеобщее внимание от их семейных дрязг отнял Слагхорн? И правда, какая невоспитанность, умереть на приеме по случаю именин своей троюродной племянницы, и сделаться гвоздем программы. Немыслимо! Придется Беллатрикс великодушно помочь несчастным. Пока дядюшка занят полукровкой, ведьма кивает одному из своих соратников. Никто не собирался являться сюда без надежного колдомедика. Молодой человек тенью скользнул к досточтимому профессору, несколько раз взмахнул палочкой, и лицу их бывшего декана постепенно возвращаются его привычные краски. Приступа как не бывало,  волшебник расслабленно откинулся на кресле, всем своим видом показывая, что он отбыл в царство Морфея и ему там весьма неплохо. Осталось только левитировать его в спальню. Произошедшее могло бы показаться профессору дурным сном, однако, у мистера Слагхорна, как и у любого истинного англичанина, есть привычка просматривать за завтраком газеты, в частности «Ежедневный Пророк». Хотя, кто знает, возможно и это не убедит Горация в реальности произошедшего в этом поместье.
Реджинальд, тем временем, вышел из оцепенения и поразил дядюшку Круциатусом. Как и предполагала Беллатрикс, заклятье в полную силу не подействовало, ведь общеизвестно, что запретное трио – заклинания весьма сложные в освоении. С первого раза они могли получиться разве что у Мерлина или Морганы, а также у самого создателя пыточного проклятья. Даже идеальное знание исполнения – только половина успеха. Одного лишь потенциала, одного лишь звания чистокровного – недостаточно, нужны также тренировки, изнурительные, трудоемкие, изматывающие. Такова природа темной магии, что дает многое, но многое и забирает. И Флинту еще предстоит это выяснить.
− Imperio, − вскинув палочку, произносит Белла, отдавая мужчине приказ прервать действие заклятья. Стоило последить за своей спиной, Реджинальд, ведь кто-то другой тоже мог бы повторить этот грязный маневр и ударить в спину. Беллатрикс подала пример, побеспокоившись о защите и перед пыткой жертвенного агнца, окружила себя сферическими защитными чарами, однако, воспользоваться полезным советом, никто не пожелал. Что ж, тем лучше для неё. Ничто не будет отвлекать от игры, которую собиралась затеять ведьма. – Неплохо, весьма неплохо, − констатирует мадам Лестрейндж. − Не идеально, разумеется, но темные искусства требуют времени для освоения. Уверена, что со второго раза должно получиться значительно лучше. Тем более, здесь есть гораздо более подходящий кандидат, нежели мой дядюшка. Желание причинить боль и упиваться страданиями этой женщины, Вы сегодня неоднократно и весьма громко демонстрировали. Не стоит отрицать, мы ведь все это слышали. Направьте палочку на миссис Флинт и повторите проклятье, − заканчивает монолог Белла. Учитывая, что она много сильнее ровесников и сверстников, в том числе и Реджинальда, посему, мужчина либо порадует публику успехами в сопротивлении её непростительному, либо в использовании собственного. Что греха таить, и на первое, и на второе она была не прочь взглянуть, и не она одна. Ну же, улыбнитесь, дражайшие супруги Флинт, ведь вам теперь нечего беспокоиться о том, что кто-то перетянет на себя внимание. Это – ваш триумф, так наслаждайтесь им.

Отредактировано Bellatrix Lestrange (2015-03-21 21:29:45)

За ее спиной продолжала твориться что-то странное, но Мальсибер не оборачивалась, спешно, насколько могла, учитывая то, что бедро нещадно саднило, пробиралась к выходу. Краем глаза женщина видела какое-то движение сбоку,  вроде бы даже слышала чей-то крик, но не особо обращала на это внимание. Что Элинед видела хорошо, так это как Пожиратель провел Персефону сквозь дверной проем. Увидев колебания силового поля, оставшегося от возведенного приспешниками Темного Лорда заклинания, она поморщилась. Скорее всего, этот барьер можно было преодолеть лишь при помощи кого-то из них, и спасти свою кузину - или по крайней мере, узнать, куда ее увели - мисс Мальсибер уже было не под силу. Оставалось только надеяться, что несмотря на то, что ушла Перси с неизвестным за пределы этой комнаты навряд ли добровольно, никакая особая опасность ей не угрожала. В конце концов, хоть Боунс и показал себя невоспитанными наглецом и просто глупцом, наказывать за это его невесту, которая все же выбрала себе чистокровного жениха и сама являлась представительницей древнего рода, в такое смутное время явно не было резона.
Элинед видела также, как Флинт направлялся в сторону двери, и да, она уже догадалась, что он не сможет пройти туда - ну или сможет и окажется Пожирателем Смерти, тоже интересный вариант развития событий. Чего она никак не могла ожидать, так это того, что его отбросит от барьера с такой силой. С такой силой, что приданного ему ускорения хватит, чтобы долететь до нее  сбить ее с ног. Вернее, последние несколько секунд она уже, конечно, понимала, что он отброшен барьером и летит прямо на нее, но отскочить или увернуться она просто физически не успевала, равно как и трансгрессировать, а потому просто зажмурилась, готовясь принять удар.
Но подготовиться к тому, как в тебя на полной скорости влетает взрослый мужчина средней комплекции, как оказалось, не так-то просто. Флинт влетел в нее, влетел прямо в больное бедро, выбивая трость из рук и роняя ее на пол. Грузная фигура престарелой дамы упала на пол с гулким стуком, как мешок с картошкой. Реджинальд отскочил от нее и поскакал дальше заниматься своими делами; а она так и осталась там лежать совершенно неподвижно.

- Смотри, смотри, этой старой леди плохо, - теребила высокая блондинка спутника за рукав, указывая веером на старушку, - Нужно ей помочь...
- Да, дорогая, - молодой человек, судя по интонациям, не мечтал заниматься именно этим, его гораздо больше интересовало то, что происходило на основной, так сказать, сцене, но проявить себя героем и спасти бабульку - почему бы и нет. Тем более что эта бабулька в маске могла оказаться кем угодно. Юноша решительно подошел к ней и наклонился.
- Она без сознания, - испуганно пробормотал он, озираясь в поисках поддержки, и был прав: Элинед потеряла сознание от боли в ту же долю секунды, когда произошло столкновение. Его спутница тут же оказалась тут как тут.
- Надо поднять ее, усадить, - защебетала она и пальчиком указала куда-то в сторону, где миссис Флинт хлопотала над профессором Слагхорном. Молодой маг явно счел это сущим издевательством над собой, ибо тащить такую тушу пожилой волшебницы куда-либо ему совершенно не улыбалось, и он поднапрягся, вспомнил пару заклинаний из школьной программы и левитировал старушку вперед при помощи волшебной палочки.
- Найди пока нюхательную соль, - эти двое молодых людей были весьма слаженной командой, и пока юноша усаживал безвольное тело у стены буквально в паре метров от Слагхорна, девушка уже нашла в недрах своей малюсенькой сумочки то, что требовалось, и, наклонившись, поднесла флакончик к носу Элинед.

Веки были просто свинцовыми, а голова ну совершенно неподъемной. Резкий запах заставил волшебницу повернуть голову прочь от него, но источник аромата последовал за ней, очевидно, ведомый чьей-то заботливой рукой, и у Элинед не оставалось выбора, кроме как открыть-таки глаза. Ее глаза сфокусировались на лице в маске, обрамленном золотистыми кудрями. Волшебница наверняка знала эту девушку, но никак не могла сообразить, кто это, и обессиленно закрыла глаза еще раз. Блондинке это явно не понравилось, и она принялась трясти пожилую даму за плечо. Элинед снова открыла глаза и на этот раз пристально уставилась на свою спасительницу, пытаясь проанализировать ситуацию. Ей было понятно, что она сидит на полу где-то в у стены зала; что у нее буквально разрывается на части бедро; что девушка приводила ее в чувство. Отталкиваясь от этого, она быстро вспомнила и все остальные подробности: как на нее налетел Флинт, как она потеряла сознание... Единственное, чего она никак не могла знать, это сколько времени прошло между тем, как она упала на пол там, и очнулась здесь. Время, время... Это слово несколько секунд навязчиво крутилось у нее в голове, прежде чем Мальсибер поняла, отчего ей было важно это знать. Оборотное зелье. И действие его, которое могло подходить к концу. Куда-либо идти и скрываться от чужих глаз она явно была не в состоянии, значит, требовалась еще порция. Порция была в мешочке, который Элинед нащупала у себя на руке. Но чтобы достать ее оттуда, нужна была волшебная палочка, которая была, конечно, в трости. А трость... Волшебница медленно и тяжело повернула голову сначала влево, потом вправо. Трости рядом обнаружено не было.
- Милая, а где моя трость? - проблеяла старушка, глядя на молоденькую девушку.
- Трость? Трость! Зачем Вам пока трость? Вы еще не пришли до конца в себя, - прощебетала она, полная гордости, что сумела так резво привести бабульку в чувство.
- Трость... - настойчиво шипела Элинед, готовая размозжить голову этой идиотке. Идиотка словно почувствовала перемену в настроении бабушки и решила, что все же проще дать ей желаемое. Она повернулась к своему кавалеру, но он был слишком занят созерцанием какого-то разыгрывавшегося у нее за спиной конфликта, и ее выразительного взгляда не увидел. Пришлось ей самой сделать несколько шагов вперед и при помощи простого "Акцио" приманить палку и протянуть ее владелице.
- Спасибо, милая, вы просто моя спасительница, - Мальсибер с облегчением схватила трость и спешно вынула из нее волшебную палочку, не обращая никакого внимания на округлившиеся глаза девицы, а затем так же поспешно вытянула из мешочка флакон с зельем, откупорила его и осушила почти залпом. Фух. А теперь надо просто отсюда выбираться.
- Мои сердечные капли. В последнее время так и шалит, - доверительно пожаловалась она, старательно удерживая на лице приветливое выражение. Девица бесила ее, но, трезво оценивая свое самочувствие, Элинед понимала, что без ее помощи ей не обойтись, - Мне теперь бы прилечь... Помогите мне подняться, милая.
Она протянула свою пухлую руку девушке, но та не торопилась ее взять.
- Но Вы же не сможете выбраться, там же... Вас же сбил с ног тот господин, когда пытался выйти, - она залепетала что-то очевидное, и Мальсибер в очередной раз удивилась силе своего терпения. Наверное, позаимствовала его у старушенции вместе с волосом.
- Но не могу же я сидеть на полу, - в самом деле, сидеть ей было еще хуже, чем стоять, и ей приходилось закусывать губу, чтобы не застонать, - Помоги мне, милая. Помоги, пока я не шандарахнула по тебе каким-нибудь хорошеньким заклинаньицем.
Молоденькой волшебнице ничего не оставалось, как помочь, буквально на себе подняв бабульку и облокотив ее на стену. Едва Элинед почувствовала опору под спиной, она с усилием облокотилась на трость и ошалело обозрела окрестности.
- Быть может, стоит уже закончить? - она говорила не слишком громко, но все, кто стоял неподалеку, могли слышать, как у старушки дрожит голос, - Все, кому было адресовано это послание, Вас поняли. А если здесь, помимо меня и Горация, поплохеет еще кому-то, то чистокровные не досчитаются значительного количества представителей; нас не так много осталось...

Волшебник скрестил руки, возвышаясь над Чемберсом и наблюдая за творением рук своих. На груди бунтаря расцветали во всем своем великолепии кроваво-алые цветы и этого было вполне достаточно для первого и весьма показательного урока.
- Пожиратели смерти не нуждаются в секундантах. Отруби нам голову, как на ее месте вырастут две другие. Хотя вы не способны и на это.
Мужчина провел пальцами по всей длине своей палочки, уже готовый применить решающее заклинание, как спину обожгло внезапной болью, скрутившей нервы в свой стальной кулак. Мистер Розье зашипел, привставая на мысках и прогибаясь в спине от настойчивого назойливого воздействия, гнущего позвонки, однако, спустя мгновение действие заклинание прекратилось и мужчина развернулся на каблуках, тяжело, но весьма воодушевленно пытаясь отдышаться. Уловив краем уха искусно наложенное Империо, волшебник не мог не думать о том, что произошло с ним минутой назад. Надо же...
- Моя дорогая племянница, ты решила поучить мистера Флинта непростительным заклинаниями? Весьма похвально, думаю, из этого вполне может быть толк. Чего я не понимаю, так это причин, по которым чистокровный волшебник, отпрыск благородного рода Флинтов, выпускник Слизерина так стелется перед маггловскими выродками и ценой жизни...  - Розье махнул рукой на миссис Флинт. - Собственной супруги защищает полукровок. Не дай да Мерлин это заразно.
Зная скрытые таланты Беллатрисы, он был уверен, что это не только не заразно, но еще и излечимо. Однако, на сегодня они закончили, и было не время примерять белые халаты и играть в санитаров.
- Быть может, стоит уже закончить?
Вопрос своевременный, Пожиратель Смерти удивляется проницательности пожилой дамы, его задавшей.
- Неужели мы вас настолько утомили, мадам? Экспеллиармус!
Палочка миссис Флинт прыгнула ему в руку и Розье усмехнулся, с жутко заинтересованным выражением лица разглядывая весьма изящное орудие.
- Надеюсь, никто не думает заступаться за беззащитную девушку? Нет? Благоразумие все же взяло верх? Похвально.  - волшебник повернул голову к Беллатрисе. - Развлекайся, дорогая моя, и кончай с ними.
Пора закругляться. Он перебросил палочку Иоланды своей племяннице и сделал пару шагов вглубь расступившейся перед ним толпы, цепляя пальцами бокал вина с подноса и делая ровный глоток.
- Сегодня вам повезло. Но в следующий раз мы не будем церемониться. И чистота крови уже не спасет отступников. Вы с нами. Или против нас. Мистер Слагхорн, благодарю за прием.
Акт первый был кончен. Но для некоторых присутствующих этот вечер только обещал расцвести красками страха и безысходности, пусть они даже не догадывались об этом.

Окружающая меня действительность окончательно отошла на второй план; я сверлил взглядом встрепенувшееся передо мной тело. Мои руки перестали дрожать, но я отчетливо ощущал, как силы, вкладываемые в заклинание, покидают меня. Круцио не было легким заклинанием, но я не думал, что оно опустошит меня. Даже вид исказившегося в гримасе боли лица своего врага не мог восполнить утраченные силы. И я жадно впитывал каждое мизерное мгновение его страданий. Но я не чувствовал себя победителем. Не было никакой уверенности в том, что все закончится сейчас.
Нить внезапно оборвалась, и руки мои обмякли, словно я больше не мог повелевать своим телом. Я хотел встать, но не мог, потому что ноги и руки не слушались. Кто-то другой опустил палочку моими собственными руками, и я не мог этому воспротивиться. Но хотел.
«Стоило вспомнить о том, Джим, что происходит вокруг тебя. Что за глупая привычка окунаться с головой в дерьмо, которое при этом застилает тебе глаза и не дает нормально соображать?»
Вопрос был риторическим и неуместным, но я часто задавал себе вопросы, ответы на которых либо у меня не было, либо я просто не хотел их озвучивать. Даже самому себе.

От нахально лезшего в уши голоса деться было некуда, а то, что он произносил, заставляло проступать горечь на губах. Словно меня сейчас вырвет. Нельзя сказать, что я был ненавистником всех этих слащавых, напыщенных речей (частенько сам грешил такого рода повествованием), но в данный момент мне было тошно практически от всего. Алкоголь, удар, покинувшие меня вместе с Круцио силы, навязчивые голоса, Империо – все это действовало на меня далеко не лучшим образом.
Я бы нашелся, что ответить, но просто не мог – я натурально ощущал, как легко Империо пронизывает все мое тело, как оно подчиняет меня воле другого человека. Какое до остервенения знакомое ощущение! Точно также когда-то давно надо мной был властен ее голос. Голос моей Иоланды. Ты чувствуешь эйфорию, которая застилает твои глаза густой пеленой. На тебя словно одевают шоры и ты не видишь ничего вокруг себя, ничего не замечаешь. Ты видишь только объект твоей любви, и больше ничего. Ты тупеешь, натурально тупеешь и твои проблемы перестают быть значимыми. Ты пребываешь в блаженстве, в болезненном и неправильном состоянии, которое не позволяет оценивать ситуацию трезво.
Я знаю, что это за чувство.

Помутненным взглядом я поймал край платья своей жены и чуть заметные под подолом туфли. В этот же момент «владелица» моего тела говорит то, что мое сознание предугадало уже давно. Только забыло сообщить об этом мне. Казалось бы, ее слова были далеко не беспочвенными – пожирательница сама, словно пытаясь уговорить меня, повторила суть моих реплик, произнесенных в ссоре. Это вызывало недоумение (даже в такой ситуации я успевал анализировать слова окружающих и не переставал думать). Неужели человека под Империо необходимо еще и уговаривать? Или это дань пафосу, которым насквозь провоняли все слова этих чертовых ораторов?
Злость клокотала где-то глубоко внутри меня, но я не слишком отчетливо ее чувствовал под слоем разливавшегося по моему телу блаженства. Злости на смену медленно подползало отчаяние.

Но оклемавшийся после легкой встряски Розье поспешил ретироваться, и снова от потока витиеватых выражений, выдающих мои действия за облизывание магглорожденных (либо Розье настолько туп, что не смог связать два и два, либо он считает такими окружающих его «зрителей», которые могли бы принять его слова за чистую монету) к моему горлу подступила горечь. Он обозначил для себя конец этого чудного вечера – может быть, я не так уж и слабо его потрепал? – и напоследок подлил масла в огонь. Я чувствовал, как сжались пальцы на палочке, но это была не моя воля – скользкой змеёй чужая холодная ладонь обхватила мою руку и направила на Иоланду. Я проводил взглядом удаляющуюся фигуру Розье и перевел взгляд на свою жену. Она была безоружна.
Они заставят меня это сделать.
Если я не воспротивлюсь.

– Это не тебе решать, ведьма, – процедил я сквозь зубы и через тяжелый мышечный спазм все-таки выдавил из себя каплю желчи. Где-то в груди буквально несколько минут назад теплившийся огонь злобы разгорелся до ярости, и я слабо дернул рукой, сжимавшей палочку, в сторону. Все, на что я сейчас был способен, это подавать довольно слабые признаки несогласия. Мои мышцы были расслаблены и словно в стократ утяжелены, но если мое физическое тело и было подвластно непростительному, то только не мой разум. Я не знал, к чему может привести сопротивление этому заклинанию, но прекрасно понимал, что будет, если я сдамся.
Я повернул голову в сторону Иоланды – увиденная в ее глазах мольба сделала мою руку еще тверже. Но этого было недостаточно. Я был слишком слаб: выброшенное в спину Розье Круцио высосало из меня много сил, но я просто не мог поддаться чужой воле. Даже не ради жены, не ради самоуважения: я бросил вызов самому себе и не мог проиграть.
«Реджинальд, твою мать, возьми себя в руки. Неужели ты хочешь стать марионеткой этих лицемеров? Отец всегда считал тебя слабаком, так может докажешь ему и себе самому обратное?»
Я никогда не буду делать что-либо по чьей-то указке.

Отредактировано Reginald L. Flint (2015-06-07 01:04:36)

Любому, кто в Хогвартсе хоть раз посетил Дуэльный клуб или на уроке по Защите становился в пару с однокурсником для практики заклинаний, знакомо это чувство внезапной растерянности, как будто ты спускался по лестнице, и вдруг под ногой не обнаружилось ожидаемой еще одной ступеньки. Ты ухаешь в темноту, сердце описывает дугу, шарик страха концентрируется мгновенно и взрывается удушьем где-то в горле. Занимает все это доли секунды, ровно столько, сколько нужно призываемой чарами палочке, чтобы выскользнуть из пальцев, будто ты и не держишь её вовсе. Вздох, рука дергается вперед, вслед за артефактом, мажет по воздуху, но уже поздно – твое оружие удачно выбито оппонентом, и он получает плюс пять очков для своего факультета. Тогда это было обидно, теперь – страшно. Потому что в классе можно было после учительского «Подними и на исходную!» сжать зубы, подобрать свою палочку и попытаться ещё раз. В этом зале второго шанса не давали.
Как только Иоланда была обезоружена, спали и наведенные ею чары. Теперь в непосредственной опасности была не только она, но и Люциус, и двое стариков за её спиной. Впрочем, Малфой мог бы защитить и себя, и Слагхорна на пару с пожилой дамой, но вот её он уже помог, чем смог, и дальнейшие выступления на её стороне могут аукнуться и ему – Лана понимала это.
Ведьма лила Джиму в уши речи об очистительной силе Круциатуса, а на лице его жены поселилась кривая усмешка. О да, Пожирательница явно много знает об этом, да не понаслышке. Только для мадам Флинт всё это было не больнее, чем постоянный контроль, патологическое желание Реджинальда издеваться, мстя, а может, наказывая за всё то, что между ними произошло уже много лет назад, неприятие её как женщины и садистское, извращенное моральное уничтожение как личности. Если сейчас муж сломается под влиянием Империо, ей грозит не самое приятное. Но действие Круцио не вечно. Наразвлекается ведьма, отключится Джим, потеряет сознание сама Лана – и всё. А вот тот ад, в который ей предстоит вернуться – он будет длиться и длиться, пока смерть кого-то из них двоих не прервет его.
Глупо было стоять вот так, сжав кулаки до белизны костяшек, и молчать, не двигаться, просто смотреть и ждать, чем все кончится. Но куда хуже было бы открыть рот. Её слова повлекут новый виток полемики, новые насмешки, и тогда этот цирк снова пойдет по кругу. Иоланда так оцепенела, что не сразу поняла, что к ней снова обращается Люциус.
Она не удержалась и посмотрела на волшебника.
«Но ему не за что».
Может быть, это в семье Малфой слова Нарциссы отрезвили бы Люциуса и наоборот. А что может сказать мадам Флинт? Подумай о сыне? Реджинальд не любит мальчика и не признает его. Умолять, унижаясь, «Джим, вспомни всё хорошее, что между нами было, борись ради нас?» Нет никаких «мы». Лана ничего не ответила. Заламывать руки в надежде, что её слезы приведут мужа в чувство, заодно сама себя втаптывая в стыд, она не будет. Сейчас молодая женщина как никогда хотела остаться верной себе, и молча и стойко снести всё до последней секунды, как терпела уже не один раз.
«Зачем я обманула его, пришла сюда? Чего ради? Пора бы уже привыкнуть к тому, что я не из тех, кому удаются подобные авантюры. Ни одна моя спонтанная задумка не была успешной. Одни только беды, только проблемы. Глупая, глупая! Того раза как будто было мало, чего же ждать теперь?!»
- Дайте, дайте же… Сюда, - послышался за спиной недовольный, нетерпеливый голос, звучащий с паузами, будто говоривший что-то пытался сделать с усилием.
Лана заметила, как профессор Гораций вырывает из рук Люциуса пузырек и одним махом ополовинивает его. А декан Слизерина не так прост, как кажется.
Между тем мадам Флинт удивилась, как же долго тянется время, а заклятье до сих пор её не настигло.
– Это не тебе решать, ведьма, - супруг тоже был не согласен, и Иоланда готова была поклясться, что он сумел отвести от неё прицел, но в тот момент, когда, казалось бы, ведьма, нависшая над Флинтом, потеряла терпение, и Непростительного было уже не избежать, кто-то сзади так сильно дернул волшебницу за мантию, что она, сама того не ожидая, завалилась на спину, подминая под собой только что пришедшего в себя сэра Слагхорна.