Этот вечер должен был быть великолепен. Определенно должен был. Те чувства, которое испытывал Темный Лорд в моменты своей силы, в моменты истинного своего триумфа не шли ни в какое сравнение с чувством безграничной власти, с чувством подлинного величия. Не сиюминутной радости от превосходства, но тонкого и вместе с тем терпкого ощущения, которое не покидает тех, кто властвует в умах и сердцах.
Возможно, Темный Лорд и никогда не был влюблен, никогда не был способен ощутить тех чувств, что испытывают утопающие в болоте собственных иллюзий. Тем не менее, он был в состоянии ощутить некоторое подобие привязанности и близости. Не дружбы, ни в коем разе. Но он испытывал чувство, очень близкое к единению не душ, но разумов. Не следует приписывать этому романтичность, Томас всегда боялся любой тесной связи с людьми. Единственной причиной по которой подобная близость была допустима - контроль. Волдеморт обладал безграничным влиянием на каждого из Рыцарей. И это не могло не вдохновлять.

Он медленно шел по длинному, выложенному кирпичом, коридору. Его окружала кромешная тьма, расступавшаяся лишь в двух-трёх местах, спасаясь от заклятого огня. Тяжёлый, влажный воздух отрезвлял от иллюзий и уже сейчас, лишь направляясь в зал, Тёмный Лорд уже рисовал в своём воображении картины грядущего. Мысли отчаянно мелькали в сознании и каждая, казалось, была достойна обсуждения. Или же Волдеморту следует с самого начала ограничить обсуждаемые темы и лишь обозначить дальнейшие действия. Впрочем, обо всем по порядку.

Он остановился перед высокими деревянными дверьми за которыми его ждали Вальпургиевы Рыцари. Удивительно, но все почему-то забывают о том, что не смотря на всю свою жестокость и твердость характера Темный Лорд никогда не был лишён страха. Пожалуй даже не страха, но какой-то робости и его определенно беспокоила неизвестность.
Наконец, собравшись с мыслями мужчина энергично взмахнул рукой и заставил двери распахнуться перед ним. Он вошел внутрь смелой и сильной походкой. Движения его не было резки, не было стремительны, но только лишь от одного присутствия этого чародея в помещении резко поменялась температура и без того гнетущая атмосфера стала ещё напряженней.
Отбросив полы мантии Томас опустился на кресло во главе стола. Он смаковал ожидание. Он чувствовал нетерпение. Может быть, только может быть это даже слегка возбуждало его.
- Здравствуйте. - его голос отразился эхом от каменных стен. Неторопливостью и силой, которой был пропитан голос, он играл с воображением присутствующих. - Прошло слишком много времени с того момента, когда мы с Вами виделись в последний раз. На то, разумеется, были причины. Мы с вами ждали, ждали того момента, когда волшебное сообщество будет готово к нашим мыслям. Мы с вами ждали, когда маги всей Британии осознают наши идеи. Мы ждали, пока Министерство Магии поддержит нас.  Но то, что нам предстоит сделать в будущем - куда интереснее ожиданий. Я полагаю... - Тёмный Лорд выждал секунду перед тем, как вновь продолжил. - Я полагаю, что пришло наше время наконец вступить в игру в полную силу. Мы обязаны показать всему миру, что к мнению чистокровных волшебников необходимо прислушиваться. Мы покажем всеми миру, что мерзкие маггловские выродки обязаны покинуть магический мир. Мы покажем всему миру, что каждый, кто встанет у нас на пути встретится с мрачным жнецом. И я сделаю все, что бы эти слова не остались пустым звуком. Люциус. - Тёмный Лорд обратился к человеку, который сидел по правую руку - Собери группу волшебников из наших сторонников и устрой показательные казни магглов. Убедись, что перед своей смертью они умоляли тебя убить их. - Том улыбнулся. ему вспомнилась старая картина того лета, когда он посетил дом своего отца. Его жалобные крики и мольбы о пощаде. Как же это было патетично. - Так же нам необходимо обратить на себя внимание министерства. Полагаю, что ты, Беллатриса могла бы возглавить это предприятие. Крэб и Сэлвин помогут тебе с этим. Не стоит стесьнять себя в жертвах. - Повисло молчание. Тёмный Лорд размышлял над чем-то и искренне надеялся, что его не прервут.
- Белла, я все же думаю - Тёмный Лорд слегка прищурился выражая некую задумчивость, смешанную с отрешенностью. Что от тебя требуется устроить в министерстве ад. Простых жертв будет мало. Я хочу что бы люди восхищались не тем фактом, что кто-то смог проникнуть в министерство и устроить там какое-то подобие мелкого дебоша. Нет. Нет. Я хочу прочитать о хаосе. О беспробудном животном страхе. Я хочу видеть зеленое пламя страха в глазах у людей и видеть, как они сгорают живьем каждый день. Я хочу знать, что каждый из волшебников напуган и понимает, что любая попытка, любая ничтожная помощь магглам повлечет за собой наказание. И самым милосердным, самым мягким наказанием для наших врагов станет смерть. - В последнем слове утонул каждый звук. Это было не характерно для речей великого тёмного волшебника. Внезапно он вспомнил о вещице, которая попала в круг его интересов. И те самые мысли, которые он не мог оставить до начала собрания вновь вернулись. Тёмный Лорд не мог доверять никому. Было абсолютно не важно сколь близок к идеям Тёмного Лорда тот или иной человек. Одна оплошность и человеческая слабость может сгубить прекрасный план.
Была так же ещё одна возможность реализовать задуманное, оставляя, впрочем, так же возможность исправить вероятную оплошность.
- Есть так же ещё один момент. - Тёмный Лорд взмахнул волшебной палочкой и с легким треском в центре стола появился потрепанный, желтый от времени, пергамент. Края его напоминали более обветшалую ткань, нежели бумагу. Кое-где не хватало значительных частей, а  неровные линии сгиба намертво выжгли кривым следом ценные песчинки информации.
- Передайте этот пергамент каждому. На спешку нет времени, а потому будьте внимательны. Перед вами древний артефакт в котором я - Тёмный Лорд едва заметно закусил губу. -Остро нуждаюсь. К сожалению, владелец этого пергамента был невероятно неосведомленным человеком, что, впрочем, весьма заметно сократило срок его жизни. Мне требуется вся информация, которой вы располагаете. Разумеется, если располагаете.

Очередной хлопок аппарации нарушает гнетущую тишину. Беллатрикс тяжелым взглядом  обводит залу, в которой будет проходить собрание и направляется к свободному месту за столом, которое для неё любезно оставили остальные. К слову, здесь уже находился весь ближний круг.
Не обращая внимания ни на перешептывания, ни на приветствия, пропуская их как нечто малозначимое, ведьма предпочитает слышать лишь главное… И усмехнуться, когда Лорд заговаривает об игре в открытую. Наконец-то. Кажется, остаток дня обещает быть богатым на события. Этого более чем достаточно, и остается лишь довольствоваться звучанием голоса Хозяина и ждать одного единственного указания, которое непременно последует.
Темный Лорд обращается к Люциусу. Белла кривит губы, злорадно и насмешливо, и даже не скрывая этого.
«Придется запачкать белоснежные манжеты рубашки, чтобы наш Господин остался тобой доволен». Женщина прекрасно знает, как Малфою даются некоторые из поручений, которые ему дает Хозяин. Именно за это он и одарил мужа её сестрицы прозвищем «скользкий».
Ведьма мгновенно сосредотачивается, когда темный Лорд обращается к ней. Возглавить нападение на министерство? Нет, она не ослышалась, и ей в помощь дают Крэбба и Сэлвина. Лестрейндж кивает, покорно, не смея перечить. При других обстоятельствах, она предпочла бы компанию мужа и деверя. Только лишь потому, что может поворачиваться в ним спиной, не задумываясь, получит ли непростительное заклятье. Но сейчас, когда Темный Лорд намекнул о том, что ей должны «помогать», она уверена, что Катберт и Олвен не посмеют ослушаться этого приказа. Потому что перечить милорду никто не рискнет, если не пожелает, чтобы его угостили Круциатусом.
На несколько мгновений воцаряется тишина. Но Беллатрикс по-прежнему молчит, готовая внимать каждому его слову, она уверена, что милорд вновь заговорит, и если в это мгновение хоть кто-нибудь посмеет нарушить эту тишину, посмеет перебить, ведьма лично напомнит наглецу о правилах этикета, которыми пичкали чистокровных волшебников ровно с того момента, когда они могли их воспринимать.
Её соратники это понимают, и никто не осмеливается нарушать гнетущую тишину, ровно до того момента, когда её вдребезги разбивается голос Хозяина. Взгляд Беллы становится хищным, как у хищника, почуявшего раненного зверя. С каждым последующим словом, в глазах ведьмы все отчетливее становится заметным мрачное торжество. Она не побоится запачкаться, она готова служить, она готова быть нужной. Она все сделает. Прискорбно лишь, что министр не сможет полюбоваться деянием её рук, не станет свидетелем того, как существующий режим падет, не почувствует всепоглощающего отчаяния, ведь единственное, что ему остается – лишь бессильно наблюдать за тем, как словно карточный домик рушится то, что Министерство и его, к тому времени уже почивший глава, создавали долгие годы. В сравнение с этим, ад показался бы МакФейлу курортом. Как и большинству из тех, кому не посчастливиться оказаться в атриуме Министерства Магии, когда будет положено начало новому витку в истории Магической Британии. Подумать только, ведь если оплот безопасности подвергнется нападению, что уж говорить о пушечном мясе, которое предпочитают называть «мирными гражданами»? Им предстоит быть в первых рядах, когда начнется бойня, когда будет проливаться кровь. Главное, что грязная, которой не хочется даже касаться, которой место не в жилах, а на каменных плитах и булыжнике.
Беллатрикс склоняет голову, уверяя Господина, что не подведет. Не посмеет.
Смерть. Лестрейндж почему-то уверена, что костлявая рука старухи с косой, которая жаждет сомкнуться на горле каждого живого существа, не посмеет прикоснуться к её Хозяину. Он найдет способ обмануть её, найдет способ оставить её ни с чем.
И, словно читая её мысли, Темный Лорд лениво взмахивает волшебной палочкой, являя взорам Пожирателей пожелтевший пергамент, менее всего напоминающий бумагу.
Люциус лишь удивленно воззрил на милорда и, ничего не ответив, передал пергамент Яксли. Тот, разумеется, попросил рассказать, что собой представляет этот артефакт. Будто ему не приходила в голову мысль, что Господин взял бы то, что ему нужно, если бы знал где это находится и как туда добраться. И для этого Катберт был бы ему не нужен. Как, впрочем, никто из тех, кто явился на зов Хозяина сюда, в заброшенное поместье на окраине города.
– Мой лорд, мне ничего не известно, – соврать величайшему волшебнику, прекрасно владеющему оклюменцией, было бы невероятной глупостью. Даже допускать такие мысли – кощунство. Ведьме и правда ничего не было известно, за исключением тех сказок, которые когда-то ей читали гувернантки. Белла была уверена, что каждый чистокровный волшебник в детстве слышал их. Дары Смерти, которые проклятая старуха оставила у троих волшебников, часы на золотой цепочке, которые дают своему хозяину вечную жизнь, фонтан феи Фортуны… Вот только её Господину нужны не сказки, а факты. Которые Беллатрикс достать не может.

Иногда Краучу казалось, что он слишком много на себя берет. Настолько много, что время от времени сердце мальчишки готово было разорваться от страха не оправдать чьи-то ожидания. Бартемий был уверен, что может все, но его внутренний голос, монстр в его голове, думал совершенно иначе, заставляя амбициозного и наглого Крауча вдруг сжиматься на своем месте и пытаться слиться со стенами. «Ты всех подведешь», - говорил ему внутренний голос, - «Ты просто мальчишка, решивший, что может играть во взрослые игры». И чем дольше продолжал голос, тем больше  хотелось доказать ему и себе обратное.
Барти ерзал на своем стуле от нетерпения. Он был готов сорваться с места и прибить первого попавшего на глаза маггла, но здравый смысл заставлял его осмотреться вокруг каждый раз, когда желание становилось невыносимым. Вокруг сидели люди значительно, и не очень, старше его. Он в этой компании казался всего лишь мальчишкой, которого родитель взял с собой на важное собрание только потому, что его не с кем было оставить. Если он еще и начнет показывать свой юношеский пыл и нетерпение, Крауча совершенно перестанут воспринимать всерьез. Поэтому он старался усмирить того непутевого мальчишку внутри, слиться с креслом, пока никто не заметил его волнения и сожрать свой большой палец. Некрасивая привычка, которую никакая чистокровность и идеальные манеры не выведут.
Но когда в комнату зашел Темный Лорд все изменилось. Бартемий успокоился. Один лишь вид Лорда заставлял внутренний голос заткнуться. И на лице Крауча появляется победная улыбка. Он там, где должен быть, там, где всегда становится победителем в схватке между остатками разума и его безумием. Именно этого он так долго искал. Крауч оставляет свой палец в покое, выпрямляется в своем кресле и подается вперед. Нетерпение и предчувствие – вот что терзало Бартемия эти дни и моменты, когда предчувствие чего-то великого затмевали нетерпение, приводили Бартемия в восторг.
Темный Лорд говорил ровно то, что Крауч ожидал услышать. Хватит ждать – пора действовать, пора показать магическому миру, на что они способны, ведь все способствовало этому. Он внимал каждому слову и ждал. Ждал, когда прозвучит его имя, а он был уверен, что так и будет. Но время шло, Лорд говорил, давал задания, но не ему. Не девятнадцатилетнему мальчишке, который только-только вырвался из родительского гнезда. Конечно, в этой комнате были лучшие и все они были старше и опытней Барти. Но он не мог этого признать. Мальчишка чувствовал силу разрушения, которая могла бы уничтожить города и он жаждал ее показать. Его внутренний голос, притихший и спрятавшийся, исподтишка подливал масло в огонь, показывая ему картины, которым не суждено осуществиться. Не он сожжет магглов заживо под звук обращенных к нему молитв. Не он проведет министерских крыс через все семь кругов ада. Чтобы хоть как-то выкинуть эту назойливую мысль о своей бесполезности (хотя сам Крауч склонялся к термину «недооцененный») он откинулся на спинку стула и невольно кашлянул. «Я! Я могу сжечь континенты во славу Темного Лорда!» - кричало его сознание, - «Я заставлю всю магическую Британию засыпать в страхе с его именем на устах». Но Барти старался сознание не слушать. И хоть он понимал, что такие внутренние порывы не останутся незамеченными, как бы он их не скрывал, мальчишка упорно старался казаться спокойным.
Пергамент передается из рук в руки и вот он оказывается в руках Барти. Для Крауча этот древний кусок бумаги был таким же как и любой другой древний кусок бумаги. Эта мысль заставила его чувствовать невероятно бесполезным и страх не оправдать чьих-то ожидание отразился на его лице болезненной бледностью.
- Дайте мне время, - как можно спокойней произнес Бартемий, хотя его голос все-равно дрогнул, - Повелитель, и я узнаю все, что можно и нельзя, - в данный момент Барти действительно думал, что он сможет узнать все. Все-таки был у него небольшой дар убеждения, у него, и его волшебной палочки.

Даже в холодной и черствой душе Алекто иногда начинает трепетать стая бабочек, однако вместо детских, радужных ощущений они распыляют зловещее торжество и чувство нарастающей эйфории от предвкушения хаоса и окровавленной смуты. Изящная, уже ставшая такой привычной боль расплавленным металлом стремительно расползалась по венам, заставляя девушку разжать тонкие пальцы и обхватить горящее предплечье. Где-то на фоне послышался звук бьющегося фарфора, и спустя уже пару секунд на потертом, облезшем от старости ковре появляется отвратительное, черное пятно. Даже не взглянув вниз, Алекто резко задрала рукав свитера и заворожено уставилась на ожившую, все еще пульсирующую от боли метку. Дьявольские, кровожадные огоньки заплясали в глазах Кэрроу от осознания того, что изнуряющему неизвестностью затишью наконец-то пришел конец. Безжалостно втоптав сапогом в пол осколки от чашки, издавшие при этом обреченный хруст, Алекто ринулась к вешалке. С каждой секундой девушку все больше настигало нетерпение и жгучее желание как можно скорее оказаться в Штабе. Кэрроу чуяла всем своим нутром, что настал именно тот вечер, которого длительное время ждали Пожиратели Смерти, конечно, за исключением тех, кто находился в их рядах исключительно из-за позорной трусости и страха за собственные шкуры. Накинув мантию и схватив с колченогой, обшарпанной тумбочки свою палочку, Алекто, крутанувшись на месте, аппарировала в Штаб-квартиру.
Как только Кэрроу оказалась в помещении, в нос тут же ударил знакомый, густой запах многолетней затхлости. Мрачность и холод, намертво впитавшийся в необжитые стены, стали неотъемлемой частью этого заброшенного поместья на зависть любому склепу. Слегка опустив голову в знак приветствия «братьям по цеху», Алекто направилась к свободному месту за столом, раздражающе - громко стуча каблуками по каменному полу. В ожидании появления Лорда, девушка рассматривала присутствующих в зале расслабленным, равнодушным взглядом. Каждый из них был напряжен и задумчиво погружен в свои мысли, о которых, впрочем, было не так-то трудно догадаться, и только лишь один Макнейр, сидящий слева от нее, беспечно качался на стуле, вальяжно закинув ноги на стол. Кэрроу окинула его многозначительным взглядом. Между тем, звук шагов за дверью заставил Уолдена мгновенно спрятать ноги под стол, отчего на губах девушки невольно появилась ехидная ухмылка.
Наконец, Темный Лорд появился на пороге, и Алекто буквально кожей ощутила нависшее тяжелым облаком напряжение, вмиг объединившее всех присутствующих. Кэрроу покорно склонила голову в знак непритворного, безграничного почтения. Прошло несколько секунд, прежде чем Повелитель прервал благоговейную, оглушающую тишину. Алекто жадно ловила каждое его слово, и те самые недавно трепетавшие бабочки теперь уже отчаянно бились внутри, желая улететь на свободу и выпустить все то, что так долго томилось в измученной, ненасытившейся грязной кровью душе. О, да…они заставят весь мир бояться, трястись от страха и прятаться в своих норах, в которых на самом деле нет укрытия. Они будут везде и повсюду. Они будут безжалостно истреблять и крушить все вокруг до тех пор, пока не подохнут все грязнокровные выродки и те, кто по совершенной глупости решил встать на их защиту. От уверенных, дышащих невероятной мощью слов Темного Лорда Кэрроу практически тряслась от пробиравшей ее дрожи. Алекто невольно заерзала на стуле, когда перед глазами начали то и дело всплывать картины предстоящих разрушений и лиц, покореженных болью и страхом.
От Кэрроу не укрылось торжество во взгляде Беллатрикс, когда Лорд поручил ей отправиться в Министерство. Легкий укол разочарования. Хотя, не смотря на все надежды Алекто, ожидать, что вместо Лестрейндж он отправил бы туда ее было бы по меньшей мере глупо. Ни для кого не секрет, что именно Бэлла является для Темного Лорда одной из самых приближенных Пожирателей Смерти, да и нет смысла отрицать, что способности Лестрейндж были куда лучше, чем у самой Алекто. Впрочем, она пришла сюда не наперегонки гоняться за тем, кто окажется ближе к Хозяину, а потому она готова с легкостью собственноручно преподнести Пальму Первенства Беллатрикс Лестрейндж.
Алекто скользит взглядом за передающимся из рук в руки пергаментом, нетерпеливо ожидая, когда он попадет к ней в руки. Сейчас было бы очень кстати выказать свою осведомленность об этом никому неизвестном артефакте, который так хочет заполучить Темный Лорд и заслужить Его похвалу. Хотя, называемое магглами шестое чувство подсказывало Кэрроу, что тут не все так просто.
От размышлений девушку отвлек голос Макнейра. Его предложение о массовом представлении было превосходным. В ту же минуту на лице Алекто появилась странная, блуждающая улыбка, ясно дававшая понять всем вокруг, что она  с превеликим удовольствием устроила бы где-нибудь подобное веселье. Думается, Темный Лорд не захочет лишить своих последователей такого удовольствия, учитывая их довольно длительное бездействие. 
Потрепанный пергамент наконец оказался в ее рках. Бросив взгляд на его содержимое, Алекто разочарованно осознала, что никогда и ничего о нем не слышала и, следовательно, осталась бесполезна. Но, может быть, еще не все потеряно?
- К сожалению, и у меня на данный момент нет никаких сведений о данном артефакте, мой Лорд. Однако, могу предположить, что о нем может быть что-либо указано в одном из засекреченных архивов Отдела Тайн. Я завтра же займусь поисками информации.

Фергус полностью расслаблен и лишь слегка постукивает пальцами по отполированной поверхности. Сегодняшний вечер обещает быть достаточно интересным. Это ощущение витает в воздухе, горит во взглядах собравшихся, читается в насмешливой ухмылке Лестрейндж. Все собравшиеся уверены — время пришло. Их час пробил. Момент, когда каждому их них позволят проявить себя. Позволят приложить свои силы для достижения их общих целей. Если бы Гойл был чуть более впечатлителен, он бы безусловно сейчас так же нахально усмехался, предвкушал бы грядущие события, представлял себе мир избавленный от магглов. А это значит мир, где магам не придется прятаться, где они смогут вновь открыто использовать волшебство, не беспокоясь о Статуте Секретности.
Его, так сказать, соратники все еще прибывают. Появившаяся Кэрроу, нарочито громко стуча каблуками по каменному полу, занимает свое место и небрежным кивком приветствует собравшихся. Гойл на некоторое время задерживает на девушке взгляд, но уже через пару мгновений вновь равнодушно рассматривает стену напротив, стараясь не замечать насмешку на лице Олуина. После того инцидента, в день похорон тетки Прюденс, Фергус старался избегать кузена.
Время тянется мучительно медленно. Фергус вновь меланхолично осмотрел собравшихся и подавил раздражение. Что здесь делаю эти юнцы?!
Всегда тихий и старающийся не встречаться ни с кем взглядом младший Мальсибер -паренек, которому стоило бы сейчас быть в шумном баре, сжимая в объятьях какую-нибудь красотку. Что мог предложить Лорду этот мальчишка, везде тенью следовавший за властным отцом и старающийся лишний раз не открывать рта.
Хотя пожалуй, Бартимий, который едва окончил обучение, но уже старается играть во взрослые игры, вызывал у Гойла еще большое недоумение. Фергус знал его отца и понимал, что парень действительно может быть полезным информатором, он категорически не понимал, почему Лорд так приблизил его к себе. Парень к тому же совсем не контролировал свое поведение — постоянно ерзал на стуле и периодически начинал грызть ноготь большого пальца, что вызывало у Гойла отвращение — Фергус даже в детстве не страдал столь гадкой привычкой.
Или прекрасные дамы. Закованная, как в доспехи, в свою невозмутимость Алекто и презиравшая всех, за исключением своего Повелителя, Беллатрикс. Что им делать здесь — в полуразрушенном доме, на окраине города среди мужчин, готовых отстаивать их общие интересы. Зачем им принимать участие в этой войне. Сражение — дело мужчин, будь то битва или политика. Женщинам бы стоило сидеть в родовом поместье и заботиться о появление на свет наследника. Кэрроу и вовсе не была замужем, да к тому же и работала, чем вызывала у Гойла легкое недоумение. Какие бы невзгоды не выпали на ее долю, она же чистокровна — так почему же не хочет следовать тем многовековым традициям, что существуют в их обществе. Если бы Патриция только высказала мысль о том, что хочет устроиться на работу — Фергус самолично проследил бы, чтобы жена не смогла покинуть поместье, пока эти мысли не покинут ее очаровательную голову.
Двери распахиваются и вот, наконец, их ожидание подходит к концу. Все Пожиратели поднимаются со своих мест и почтительно склоняют голову в приветствии. Фергус бы усмехнулся, но это не в его правилах - показывать свои эмоции. Появление повелителя не вызывает у мужчины благоговейного трепета или же непреодолимого страха, лишь удовлетворение. Сегодня их лидер явно настроен решительно.
Слова Лорда вызывают оживление в рядах собравшихся за столом. Большинство из них уже давно считало, что промедление слишком затянулось и им нужно брать инициативу в свои руки. Показать миру, что ситуация изменилась. Что чистота крови не просто красивые слова, а действительно решающий фактор определения твоего положения в обществе. Что магглы могут быть не более чем дешевой рабочей силой, как, скажем, домовые эльфы.
Лорд раздает задания и Фергус не слышит своей фамилии среди названных, но досады он не чувствует, в отличие от, к примеру Крауча, разочарование которого вспышкой мелькнуло во взгляде мальчишки. Гойл не переживал, что останется не у дел. Все они, оказавшиеся сегодня в этом зале доказали Лорду свои способности и пользу, что могу принести их делу, а это значит, что рано или поздно каждый получит задание по своим силам и возможностям. Большинство молча склоняют голову, соглашаясь с решением Лорда, но у сидевшего правее Фергуса Уолдена есть свои соображения, о чем тот не замедлил сообщить Повелителю. Предложение Макнейра кажется разумным и Гойл наконец позволяет уголкам губ изогнуться в едва уловимой усмешке. Такие действия вызовут даже больше паники, чем нападение на Министерство. Люди панически боятся смерти, что вызывает у Гойла недоумение. Как они не понимают, что здесь нет ничего ужасного, отвратительного и противоественного?! Это лишь наивысшая точка в жизни, которую каждому однажды суждено достигнуть. Ничто не важно в жизни каждого так, как смерть - именно к ней мы идем всю жизнь. Смерть достойна восхищения. И уважения.
Когда, казалось бы, все вопросы были уже решены, Лорд, сделав небольшую паузу, будто обдумывая что-то и, наконец, приняв решение взмахом волшебной палочки материализовал в центре стола старый пергамент. Фергус внимательно слушал слова Повелителя, пока другие его соратники передавали друг другу тонкий лист бумаги. Когда пришла его очередь, Фергус аккуратно расправил перед собой лист изучил его содержимое. Большая часть текста, была утеряна, то же что осталось могло предоставить лишь обрывочную информацию о предмете. Информацию, которая содержала столько неточностей и пробелов, что маловероятно что кто-то кроме специалистов в артефактах смог бы оценить важность пергамента.
-Увы, моя Лорд, мне малоизвестно что-либо из этой области. Но если это предмет представляет такую важность для нашего дела, я уверен, что смогу найти источник, способный рассказать Вам больше об искомом артефакте. Я думаю, если каждый из нас воспользуется своими связями и возможностями, то рано или поздно мы сможем найти артефакт, собрав все сведения воедино, - Гойл уверен, что способен найти необходимого человека.

В пылу беседы и трепета перед Темным Лордом каждый из присутствующих терял из виду метафорического слона, присутствием которого Тёмный Лорд не очень хотел делится. Он решил положиться на помощь своих верных подданных, решился доверится, если он и был способен на доверие. Но доверять все содержание картины он не планировал. Этому способствовали две причины одна красноречивее другой.
Во-первых, назови Томас даже частичные возможности артефакта, как то вечная молодость до самой смерти, не было никаких гарантий, что присутствующие здесь не польстятся на столь заманчивую перспективу. Он был уверен лишь в трех присутствующих здесь. В трех волшебниках, которые не искали подачек от Тёмного Лорда, но были верны ему искренне и безвозмездно. Прочие же искали власти, силы или же влияния. Он мог дать им все это, но не находил ни одну из этих причин достойной.
Во-вторых, Тёмный Лорд не был готов открыть истинную причину потребности в часах. Он умирал. Как и любой человек, который не заключил сделку со Смертью, он ежедневно приближался на шаг ближе к мерзкой старухе с косой. И демонстрировать собственную слабость перед слугами? Нет. Даже если помыслить на одно мгновение о их верности, они верят в образ, в икону, если желаете. И как только эта икона потеряет свой незапятнанный образ, как только она утратит свою истинную власть в душе каждого из них, они разорвут его на части и он снова останется один. Нет, он не мог допустить мыслей о собственной уязвимости у своих слуг. Этого не должно было произойти. Тёмного Лорда не остановит даже сама Смерть.

- Уолден. - секунда молчания. - Я никогда не разрешаю сдерживать себя. - Тёмный Лорд улыбнулся, слегка сощурив взгляд. - Если ты хочешь посетить Косой переулок и Годрикову Лощину - сделай это. Выбери людей, которые тебе потребуется и постарайся удивить меня. Не стесняй себя рамками привычного, не пытайся убивать лишь Смертельным Проклятьем.  Открой для себя новые горизонты ярости и покажи мне, сколь близко ты хочешь быть к вершине, когда на руинах старого мира, мы создадим новый. Я хочу увидеть ярость, я хочу увидеть гнев. Я хочу, что бы каждый из этих мерзких крыс, которые почему-то до этого самого дня не примкнули нам, поклонились нам. Я хочу, что бы они упали на колени и заставили молить о быстрой смерти, ведь каждый из них обязан уяснить, что Лорд Волдеморт не прощает предательства. - Тёмный Лорд улыбнулся еще чуть шире и он продолжал думать только об одном. О том, как же преподнести факт необходимости этого артефакта. И наконец достойная уважения приманка для Вальпургиевых Рыцарей появилась сама собой.

- Это очень старый предмет, Катберт, настолько старый, что, вероятно, уже никто и не помнит о его существовании. И да, Олуэн. Это невероятно ценный предмет. Прелесть этого артефакта в том, что он спрятан у каждого на виду. Все, что пока удалось мне узнать - лишь горстки информации. Как видно на рисунке - этот артефакт представляет собой часы. Я склонен считать, что это золотые часы. На них нет ни особых отметин, не специфических тайн. Все, чем знаменит этот предмет - своими потенциальными магическими способностями. Молва говорит о нем, как о предмете, который может дать вечную жизнь своему обладателю. Впрочем, я не склонен этому верить. Есть куда более правдивая версия. Эти часы - источник очень мощного волшебства по одной простой причине - это компас, который указывает на расположение древней библиотеки, в которой сокрыто древнее как мир волшебство. И когда мы найдем эту библиотеку - нас уже будет не остановить. Представьте, только представьте на одно мгновение, что в вашем распоряжении будет власть над самими законами волшебства? Пять исключений об элементарных трансфигурациях Гэмпа? Мы сможем о них забыть. Запрет на трансгрессию - мы сможем его обойти. Вся мощь сокрытая в отделе тайн, будет не нужна нам. Сейчас мы остро нуждаемся в этих часах. Больше, чем в чем либо. - Но это были только пустые слова. Тёмный Лорд же нуждался в поступках и поступках незамедлительных. Каждый должен был сыграть свою роль, а потому приказы последовали незамедлительно.

- Мой милый Люциус. - Тёмный Лорд стал говорить на пол тона тише. - Ты дьявольски умен, это несомненно, и обладаешь редкими талантами. Но я полагаю, что ты догадался, что владелец пергамента уже вряд ли сможет проронить хоть слово. И вся информация, которой владел он - теперь доступна и вам. Единственная разница, вы при этом остаетесь живыми. Что же касается принимаемых мер для поиска артефакта. Алекто, немедля отправляйся в отдел тайн и найди все, что будет доступно о всех предметах, которые могут гарантировать вечную жизнь. Один их них и будет нашим ключом. Люциус, мне необходим свой человек Хогвартсе. Не только в библиотеке, но так же и внутри этой школы. Я хочу что бы ты принял все необходимые меры относительно моей "просьбы". Пожалуй, было бы совсем не плохо, если бы ты возглавил совет попечителей Хогвартса. Белатриса, сосредоточься на министерстве и убедись, что министру магии будет оказано особое почтение. Позаботься, что бы даже мертвецы узнали о нашем триумфе. Крэб и Гойл, вы позаботитесь об опросе каждого скупщика краденного и торговца артефактами в пределах Лондона. После ваших визитов каждому очистить память. Одного - убить, убедившись, что вы оставите над зданием метку. Убить следует лишь того, кто совершенно никак не будет связан с тем, что мы ищем. Мальсибер младший, тебе нужно будет подготовиться к встрече в Азкабане.  Так же я планирую почтить своим визитом великанов. Бартемиус Крауч младший. - Тёмный Лорд прервался. - Для тебя, мой мальчик, у меня есть особое поручение. - Тёмный Лорд знал, чего жаждет Барти и знал, как именно это необходимо ему преподнести. - Ты обязан уделить этому вопросу все свое время и все внимание. Запомни каждое мое слово. Ты обязан максимально сблизится со своим отцом. Мы все прекрасно знаем, что он редкий идиот, глаза которому застилает собственная карьера. Но я предлагаю тебе сблизится с ним, убедить его, что ты заинтересован в его работе, что ты любишь его. Тем временем следи за ним. Проверяй его кореспонденцию, запоминай с кем он встречается и старайся присутствовать на всех его важных встречах. Мы должны знать все о нем и его дальнейших планах.

Отредактировано Tom Marvolo Riddle (2013-12-17 20:32:24)

Ты тихо прячешься в своем кресле. Какого черта ты решил, что тебя вообще здесь будут слушать? Не удивительно, что твое замечание попусту остается незамеченным. Наглый мальчишка, твой удел молчать и слушать, - подливаешь ты масла в огонь и пытаешься слиться с окружающей средой, попросту раствориться и исчезнуть. За свой пыл, за свою самоуверенность тебе становится стыдно и ты уже просто мечтаешь улизнуть отсюда, убежать и скрыться от чужих глаз. Ты даже решил, что отправишься прямиком домой. Не в ту пустую квартиру, где Бартемий Крауч-старший ночует, когда нет желания видеть ни жену, ни сына, а к матери в ту глушь, где нет ни одних лишних глаз. Ты представляешь себе свою комнату, где весь мир становится неважным, где весь мир вообще перестает существовать. Там война становится какой-то нереальной, там голос в твоей голове затихает, давая тебе возможность отдохнуть. Может, это и не твоя война? – мелькает у тебя в голове от чего ты тут же напрягаешься, чуя что такие вопросы оставят свой неизгладимый след на твоем итак шатком состоянии, -  Может, это слишком для такого больного парня как ты? Ты сжимаешь руки в кулаки. Будь ты где-нибудь еще, ты бы не постеснялся рассмеяться вслух. Небольшая слабость, проявление твоего больного характера. Но не тут, здесь слово «репутация» для тебя еще что-то значит.Тяжело вздыхаешь, но чтобы никто не слышал. Тебе надо разобраться с этими странными чувствами. Впервые в жизни ты чувствуешь себя бесполезным, когда сам хочешь сделать так много.
- Бартемиус Крауч младший, - твое имя буквально капает тебе на мозги. Ты ненавидишь каждую букву. И хоть это упоминание дает надежду, что ты все-таки не такой бесполезный, ты заранее ничего хорошего не ждешь. Ты нутром чуешь, что жечь города тебе не доверят. А ведь ты мог заставить гореть весь магический и не магический Лондон. Ты бы мог разжечь священный костер в его честь. Повторяешься, - тут твой внутренний голос прав. Ты внимательно слушаешь Темного Лорда, но как только он упоминает твоего отца ты лишь нервно хохотнув сильнее сжимаешь кулаки. Черт, мальчишка, держи себя в руках, - пытается образумить тебя твой внутренний монстр и ты стараешься последовать его совету.
- Темный Лорд, он.. Он идиот! - ты улыбаешься как идиот, пытаясь скрыть то, что чувствуешь, но в твоем голосе все равно звучит та горечь и разочарование, - Я и без этого могу достать все его письма, - почти непринужденно говоришь ты, но эта маска тут же покрывается трещинами и ты почти слышишь как она слетает и разбивается об пол. Вместе нее всем пожирателям предстает твое настоящее лицо, лишь на мгновение, но только слепой бы не заметил всех тех мук и терзаний от того, что ты очень не хочешь этого делать. Ты бы лучше стал добровольным смертником. Нет, тут ты врешь, ты с большим удовольствием приставил бы волшебную палочку к его груди и произнес любимое заклинание. Твой внутренний монстр как всегда прав. Ты погружаешься в себя на некоторое мгновение и сам того не понимая подносишь к губам большой палец и со злостью начинаешь его грызть. Стать ему сыном. Настоящим сыном, наследником, коего у Бартемия Крауча-старшего никогда не было. По его собственным словам. Ты бежал от этого всю свою жизнь. Даже для благого дела, даже если тебе позволят его прибить после, мысль о том, что придется притворятся его верной собачонкой вызывает у тебя неконтролируемую злость. Не то, чтобы Лорд давал тебе выбор, но все эти моменты терзания действительно были нужны тебе, чтобы решиться.
- Я... – твои губы пересохли и голос вдруг стал хриплым, хотя твои терзания длились меньше минуты, - Я стану ему таким сыном, о каком он и не мечтал, - твое лицо искривляет отвращение от этих слов, кровь закипает и тебе хочется что-нибудь разрушить. Ты пытаешься представить, как теперь придется с ним себя вести, но это лишь больше выводит из себя. Ты злишься на саму ситуацию, как маленький ребенок, который уже понимает, что так надо и ничего тут не поделаешь, но еще не готовый смириться с несправедливостью судьбы. Потакать ему, поддакивать, ни одного резкого слово, ни одного дерзкого признания. Ты даже любил говорить своему старику что-то из ряда вон выходящие только для того, чтобы насладиться его реакцией. Золотые времена закончились. Времена игнорирования, взаимных колкостей и разочарования.
Пытаясь справиться с собой, ты кладешь свои ладони на стол перед собой, чуть-чуть поодаль друг от друга и замираешь, уставившись на собственные пальцы. Непреодолимое желание крушить и ломать потихоньку угасает, сердце успокаивается и дыхание выравнивается. Ты тренировался всю свою жизнь, чтобы совладать с собой и сейчас самое время показать все свои навыки. Когда ты чувствуешь, что привел свое состояние в порядок, ты опять откидываешься на спинку кресла и уже совершенно спокойно натягиваешь улыбку.
- Не волнуйтесь, мой Лорд, - говоришь ты так, будто все эта затея для тебя ничего не стоит, - Я доложу вам о каждом шаге Бартемия Крауча-старшего, - ты будто смакуешь имя своего отца, но на самом деле с каждым словом ты мысленно наносишь ему удары, - Надеюсь, когда он будет вам не нужен, - в твоих глазах опять зажигается этот больной огонек и ты смотришь на  Темного Лорда выжидающе и уловив его внимание к твоим совам продолжаешь, - Вы позволите мне его задушить своей безграничной сыновью любовью, - на твоих губах появляется еле заметная улыбка.
Мысль о том, что когда-то ты отважишься на этот поступок, греет душу, если она у тебя, конечно, есть. Может, если постоянно думать об этом, это задание не будет таким омерзительным.

Альберт спокоен, когда замечает, что присутствующие смотрят на него без интереса - это при условии, если, конечно, смотрят. Куда больше внимания занимает старший Мальсибер, который в свою юность учился бок о бок с будущим Лордом. Все Пожиратели знали, что отец - кукловод, а сын является не более, чем послушная марионетка в его руках. В присутствии отца ему приходилось в разы тщательнее следить не только за свои поведением - ещё и за собственными мыслями. Сколько обрывочных картин удалось уловить Мальсиберу старшему или всё же, опасаясь пропустить веское слово их повелителя, он на время оставил в стороне попытки подвергнуть тщательнейшей цензуре сознание собственного отпрыска, чтобы однажды искоренить все его своевольные чаяния. Хотел бы Альберт знать, пытался ли его ментор проникнуть в разум кого-то из присутствующих, и что он находил там? Но, если Рагнару подобное и удавалось, он бы никогда в жизни не поделился с наследником информацией. Говорят, что владеющий информацией владеет миром, меньше же всего тёмному волшебнику требовалось, чтобы его сын владел хоть какой-то полезной информацией. Наверно, по этой самой причине Рагнар впервые пришёл в движение именно в тот момент, когда его сыну поручили задание. Мужчина чуть подался вперёд, но ничего не сказал, однако, Альберт слишком хорошо изучил своего отца, чтобы не знать, что у него было сейчас на уме. Тот полагал, что доверять подобное важное задание ребёнку не стоит. Рагнар безусловно внимал Лорду и его приказы не оспаривал, вот своему сыну он доверял куда меньше в этом вопросе, уверенный, что Альберт не сможет справится с делом, возложенным на его мальчишеские плечи. Мальсибер младший лишь усмехнулся про себя, нисколько не изменяя своему внешнему виду и взгляду, опущенному строго в стол.
- Я всё подготовлю к вашему появлению, мой Лорд, - известил он не менее учтиво, как и сделали ранее его соратники, и чуть склонил голову в знак почтения. Принести хоть какое-то незначительное неудобство отцу Альберт счёл за благо. Как много было общего у них с Бартемием - таким же, как и сам Мальсибер, жертвой властного отца. Наверно, в этом и крылся корень поразительного презрения, которое волшебник питал к Краучу-младшему. Он хотя бы мог, он смел мечтать о том, чтобы избавиться от своего папули. Однажды перешагнуть черту дозволенного и направить палочку на собственного родителя. Альберт зачастую не мог поверить в то, что Рагнар соизволит хотя бы когда-нибудь отправится в мир иной. Вот уж кого-кого, а его бы наверняка заинтересовала бы та самая вещь, о которой несколько минут назад говорил Лорд. Мальсибер старший никоим образом не высказала возможного интереса, но разве, если бы Рагнар нашёл золотые часы, не захотел бы он их оставить себе? Альберт не доверял артефактам, он не доверял никому, кроме самого себя, меньше всего веря, что какая-то безделица сможет дать ему долгожданную свободу. Жизнь такова, что, сколько бы ты ни старался, ничто и никто не даст тебе того, что ты жаждешь получить. Сколько раз ты бы ни приближался к заветной вещи, судьба будет отбрасывать тебя обратно, водить кругами, и никогда не приведёт к цели. Даже если ты веришь во что-то всем сердцем, не стоит забывать, что никакой надежды нет - это всего лишь обманка, которая должна тебя “дожать”, прежде чем старуха-судьба с хохотом переедет тебя на своей ржавой колеснице. Альберту не нужны были золотые часы. Даже если бы он их нашёл, он отдал бы их, нисколько об этом не пожалев. Жизнь настолько превратна, что, чем у тебя больше, тем больше она отнимет. Он этого ещё не до конца осознавал, но чувствовал на уровне подсознания, за это он ещё сильнее презирал Крауча - тому было уже нечего терять, как казалось самому Альберту. Говорят, что слабо тело, но это ложь - слабее дух, который позволяет привязываться к чему-либо, значительно слабее. Именно этот дух мечется в судорогах, когда Альберт оказывается в стенах магической тюрьмы по каким-либо важным делам. Тело испытывает лишь холод, но холод - это всего лишь дискомфор, куда хуже, когда лихорадит душу - значит, она всё же есть, раз подкидывает сознанию уродливые картины прошлого. Всё самое мрачное, всё самое омерзительное. Не то, чтобы Альберт был полон светлых чувств, но слишком много убожества вспоминалось ему, едва тело пронизывал замогильный холод. Он справится с заданием Лорда? Безусловно, он справится. хотя и нельзя сказать, что визит в Азкабан будет сродни увлекательному путешествию, огромный плюс состоял лишь в том, что Рагнар едва ли мог себе позволить отсутствовать вместе с сыном. Это будет иллюзорная свобода, самая небольшая, какая только может быть у Мальсибера.