– Подойди ближе, сын мой, ещё ближе, – проскрипел отец, превратившийся за неделю из здорового мужчины в сморщенного старичка. Болезнь съела его, не пощадив, и сил в его ослабевшем теле оставалось едва ли на пару часов. Он кряхтел, кашлял и отплёвывался, но сопровождавшие его в последний пусть дочь с сыном и эльф-домовик ничем не высказывали возможного омерзения.
– Пообещай мне, – сказал он, справившись со своим кашлем и не заметив слюны, свисавшей с верхней губы, – что всеми силами будешь оберегать свою сестру, мою славную Анжелу. Она единственное светлое, что есть в нашей жизни, не дай ей угаснуть. И ещё… пообещай, что сделаешь всё возможное, чтобы наш род возвысился, облагородился. Сделай так, чтобы все эти высокомерные гордецы смотрели на вас как на равных.
Мистер Пайритс никогда не забывал слов, данных отцу. И тому, и другому он посвятил немалую часть своей жизни, но ни в одном из дел не преуспел. Их чистота крови совершенно ничего не стоила из-за нищеты, в которой они родились, а все его попытки изменить положение вещей терпели крах. Природа не дала им ни красоты, ни изрядного ума, чтобы восполнить все прочие недостатки, но зато у Пайритсов было обаяние. Именно благодаря ему Аргус был популярен в школьные годы у противоположного пола, а Анжела прослыла хорошей собеседницей.
В 1947 Аргус женился на хорошенькой Селестине Бёрк. Их брак был коротким, через пять лет женщина скончалась при родах, подарив мужу наследника. И хоть причины её смерти были очевидны и не вызывали никакого сомнения, родня Селестины невзлюбила зятя, окрестив его за глаза убийцей. Брак, призванный укрепить положение Пайритсов, неожиданно оказал совершенно обратное влияние, и вскоре Аргусу и Анжеле не был рад ни один чистокровный дом.
К этому времени уже стало ясно, что Анжела замуж не выйдет. Она была чудесным, приятным человеком, но уродлива. Никто не хотел связывать свою жизнь с женщиной, которая не обладает ни выдающимися внешними качествами, ни состоянием. На рынке невест была высокая конкуренция, и мисс Пайритс проигрывала соперницам. Их фамилия так и не возвысилась бы, если бы не воля случая, по которому Пайритс узнал, что у мистера Бёрка, того самого тестя, который распускал о нём нелестные слухи, есть один занятный артефакт, способный помочь в любой беде. Остатки денег стремительно таяли, но мистер Пайритс решительно пресекал все попытки сестры устроиться на работу. И в тот день, когда ему урезали жалование, он решился на кражу. Обойти защиту мистера Бёрка было не так сложно, как могло бы показаться человеку, никогда не бывавшему в этом доме. Речь шла не о родовом поместье – то досталось старшему брату тестя, и вековой магии тут не было. Хозяин с домовиком отправились прочь из дома, и у Аргуса появились бесценные мгновения наедине с сокровищницей Бёрка. Он сглупил, когда позволил жадности взять верх, и забрал всё, что только видел. Он поверил в собственную хитрость и унёс столько, сколько смог, посмеиваясь над старым хрычом. На следующий день хит-визарды прибыли в дом Пайритсов и обнаружили все ценности Бёрков. Это было серьёзное преступление, и Аргус отправился в Азкабан на несколько лет, только вот проигравшим он себя не чувствовал. Он успел спрятать тот самый заветный артефакт: шар-советчик, ради которого решился на авантюру. И поскольку тот был артефактом тёмным, старик не мог заявить о его пропаже.
Мысль о шаре стала спасительной на холодном острове среди дементоров. И именно к нему, а не к сестре так спешил Аргус после освобождения. Анжела грешила на тюрьму, когда видела, с каким подобострастием брат глядит на заветный шар. Тот всегда говорил, что делать в той или иной ситуации, и все его подсказки были абсолютно верны. Ото дня ко дню Аргус находил всё больше поводов, чтобы задавать вопросы своему советчику, иногда казалось, он не способен и шагу сделать без этого. Анжела переживала, но её не слушали. И не обращали внимания на все её возражения против появления в доме людей в серебряных масках. Мистер Пайритс нашёл лазейку, которая привела его в общество тех, к кому он так отчаянно стремился присоединиться. Несколько раз он предоставлял свой тихий, находящийся на отдалении дом для встреч, и в это время запирал сестру наверху. Она была совершенно неопасна, поскольку никогда не пошла бы против родного брата, и в её весьма ограниченной тихой жизни отрадой оставался племянник, которого она растила и воспитывала. Мальчик родился добрым и ласковым, но не слишком здоровым, чуть глуповатым и, к сожалению, сквибом.
